Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 301

Во-первых, усилилось расслоение в среде крестьянства. Меньшинство предприимчивых и зажиточных крестьян, воспользовавшись как новыми технологиями и культурами, так и облегчившим груз натуральных податей Законом о Едином Налоге, начало перестройку своих хозяйств на коммерческий лад, сбывая на рынке излишки урожая и вкладывая прибыль в скупку земель и дальнейшее развитие производства. В то же время в условиях перенаселения, частых неурожаев и эпидемий, значительная часть бедняков вынуждена была продавать удачливым соседям землю и зарабатывать на жизнь, арендуя землю состоятельных односельчан или просто батрача на них. В условиях начавшейся коммерциализации земледелия, отношения между арендатором и землевладельцем также стали приобретать безлично-формальный оттенок. Если раньше хозяин и арендатор (считавшийся «младшим», «сыном» хозяина) делили урожай пополам, причем в случае неурожая обычай не позволял хозяину изымать у арендатора прожиточный минимум, то теперь распространение получила твердая ставка аренды, выплачивавшаяся вне зависимости от реального размера урожая. В то время, как хозяин гарантировал себе, таким образом, твердый рентный доход, арендатор оказывался в случае неурожая или болезни на грани голодной смерти. Не имея возможности продолжать занятие сельским хозяйством в новых, более жестких, условиях, тысячи разорившихся крестьян уходили в города, пополняя собой население разраставшихся бедняцких предместий и создавая резерв дешевой рабочей силы для быстро развивавшихся торговли и ремесла. Именно за счет массы люмпенизированных бывших крестьян население крупнейшего города страны, Сеула, разрослось к концу XVIII в. до 200 тыс. человек.

Во-вторых, серьезная дифференциация началась и в янбанской среде. Небольшая часть янбанов — прежде всего члены практически монополизировавшей высшие должности клики «стариков» — сумела, используя как немалое жалованье, так и доходы от коррупции, активно приспособиться к новой реальности, скупая крестьянскую землю, регулярно торгуя излишками урожая, а также занимаясь ростовщичеством и вкладывая деньги в оптовую торговлю и ремесло. Поскольку торговля считалась «неблагородным» занятием, то все сделки велись от имени управляющих янбанских хозяйств, часто рабов по сословному статусу, выполнявших на практике роль коммерческих агентов и скапливавших немалые состояния. Особенно много процветающих и высокодоходных янбанских имений было в плодородной провинции Чолла, на юго-западе страны. Такие имения сдавали значительную часть земли в аренду и привлекали труд множества батраков из числа люмпенизированных крестьян. В то же время, многие из членов разгромленных в политической борьбе группировок, практически отчужденных от политической жизни, не получая жалованья в течение нескольких поколений, продавали в итоге землю и фактически теряли янбанский статус. Во многих случаях, разорившиеся янбаны (чанбан) были вынуждены за плату наниматься в учителя сельских школ, попадая в итоге в зависимость от родителей учеников из числа зажиточных крестьян. Дифференциация как в крестьянской, так и в янбанской среде означала первые шаги к разложению сословной системы и формированию общественных классов в современном смысле этого слова, основанных не на родовой принадлежности, а на имущественном неравенстве.