Читать «История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.» онлайн - страница 132

Одним из главных направлений политики Синмун-вана были меры по дальнейшей концентрации экономической власти в руках центрального аппарата. В 687 г. государство начало, по примеру танского Китая, распределять земельные наделы чиновникам. Они получали не право собственности на землю, а лишь фиксированную часть урожая с надела. Обработка чиновных наделов была еще одной повинностью для окрестных крестьян. Таким образом, экономически усилилась главная опора монархии: состоявший прежде всего из представителей юктупхум и одупхум административно-чиновный аппарат. Следующий шаг был предпринят в 689 г., когда у чиновников (высший слой которых, очевидно, принадлежал к чинголь) были изъяты «кормления» (ногып) — территории, урожай с которых шел им в качестве жалованья. Многие южно-корейские ученые также предполагают, что до 689 г. высшее чиновничество из чинголь могло осуществлять значительный контроль над населением и ресурсами своих ногып. Если это предположение обоснованно, то тогда «кормления» в какой-то степени можно сравнить с феодальными вотчинами. Их изъятие говорило о стремлении власти «под корень» подрубить потенциальные ростки феодализма в стране. Взамен «кормлений» аристократам стали выдавать «годовое жалование» (седжо), что ставило их в экономическую зависимость от монархии. В реальности, конечно, земли, рабы и слуги, столичные усадьбы и другие виды крупной наследственной собственности у аристократов все равно сохранилась, несмотря на все ограничения.

В какой-то мере реформы Синмун-вана позволили создать режим с достаточной степенью внутренней прочности. Скажем, государь был достаточно уверен в себе для того, чтобы в 692 г. гордо отвергнуть требование Тан изменить посмертное храмовое имя Ким Чхунчху, в которое входил компонент «Тхэджон» (кит. Тайцзун; «Великий Предок»), совпадавший с посмертным титулом второго императора Тан. «Мой дед, объединивший Три государства, вполне достоин подобного титула», — без излишней скромности заверял китайцев Синмун. Но в то же время планировавшийся на 689 г. перенос столицы из Кёнджу в центр полуострова, на место нынешнего г. Тэгу, осуществить не удалось, и прежде всего из-за противодействия столичной аристократии, которая опасалась потерять свое влияние. Силла по-прежнему оставалось прежде всего аристократическим обществом, и на ядро традиционной системы, исключительное право чинголь на высшие пять должностных рангов (а, соответственно, и высшие чины и должности), Синмун покуситься не посмел.

б) Расцвет буддийской мысли. Вонхё и Ыйсан

Духовным «цементом» силлаского общества в период Объединительных войн и после их окончания был буддизм, ставший к тому времени подлинно общенародной религией. Одним из выдающихся буддийских мыслителей и практиков этого времени считается Вонхё (617–686 гг.) — комментатор и подвижник, оказавший сильное влияние и на буддийскую идеологию Китая и Японии. Вонхё происходил из принадлежавшего к юктупхум клана Соль и, хотя и родился и вырос в провинции (по-видимому, совр. уезды Кёнсан или Чхондо пров. Сев. Кёнсан), получил блестящее образование, был превосходно знаком с даосским и конфуцианскими учениями и мастерски владел литературным китайским языком. Можно предположить (хотя прямых свидетельств нет), что в ряды буддийской общины Вонхё привело глубокое внутреннее разочарование в мире, где царили войны, ненависть и насилие. Мечтой монаха Вонхё было попасть на учебу в Китай — тогдашний центр буддийской цивилизации Дальнего Востока. Особенно интересовало его новое истолкование доктрины йогачары (буддийского учения, видящего в мире лишь нереальное порождение реально существующего сознания) танским наставником Сюаньцзаном (602–664), который по возвращении в 645 г. из Индии перевел ряд важнейших доктринальных сочинений буддизма заново. Вонхё и его друг, (впоследствии знаменитый наставник) Ыйсан (625–702 гг.), несколько раз пытались в середине 50-х годов VII в. добраться до Китая, но в военной обстановке это было крайне сложно.