Читать «Откровения Ангелов-Хранителей. Ангелы о семейной жизни, свадьбах, любви» онлайн - страница 64

В ночь перед Бородинским сражением он предсказал своему другу генералу Кутайсову, что тот «найдет свою смерть от пушечного ядра». Так и произошло. Кутайсов погиб в бою именно от пушечного ядра французов.

Накануне битвы под Лейпцигом в 1813 году Ермолов предсказал барону Остен-Сакену:

– Не робей, пули для тебя еще не отлито! – И добавил: – Да и вообще, никогда не будет отлито.

Так и произошло – Дмитрий Остен-Сакен участвовал в десятках сражений и всегда выходил из боя без единой царапины.

Откуда у генерала Алексея Ермолова этот удивительный дар предвидения будущего?

Передо мной на компьютере раскрыт журнал «Русская старина» за май 1875 года (репринтное издание со старинными ятями.) Оригинал хранится в Московской областной научной библиотеке им. Н. К. Крупской.

На стр. 150 находится весьма любопытный материал под названием:

«Предсказание о времени кончины А. П. Ермолова»:

«Известно, что Алексей Петрович Ермолов провел последние годы своей жизни в Москве, где и умер в 1861 году. Вот слышанный нами рассказ от одного очень близкого ему лица, рассказ в высшей степени необыкновенный, тем не менее вполне достоверный:

«Года за полтора до кончины Алексея Петровича я приехал в Москву для свидания с ним. Прогостив у него несколько дней, я собрался в обратный путь к месту моего служения и, прощаясь с ним, не мог удержать слез при мысли, что, вероятно, мне уже не придется еще раз увидеть его живым, так как в то время он был дряхл, а я не прежде как через год имел возможность вернуться в Москву. Заметив мои слезы, А.П. сказал:

– Полно, не плачь, я еще не умру до твоего возвращения сюда.

– В смерти и жизни Бог волен, – возразил я.

– Я тебе положительно говорю, что не умру через год, а позднее.

На моем лице выразилось сильное изумление, даже страх за нормальное состояние всегда светлой головы Алексея Петровича, что не могло укрыться от него.

– Я тебе сейчас докажу, что я еще не сошел с ума и не брежу.

С этими словами он повел меня к себе в кабинет, вынул из запертого на ключ ящика исписанный листок бумаги и поднес его к моим глазам.

– Чьей рукой писано? – спросил он.

– Вашей, – отвечал я.

– Читай.

Это было нечто вроде послужного списка Алексея Петровича, начиная с чина подполковника, с указанием времени, когда произошел каждый мало-мальски замечательный случай из его богатой событиями жизни.

Он следил за моим чтением, и когда я подходил к концу листа, он закрыл рукой последние строки.

– Этого читать тебе не следует. Тут обозначены год, месяц и день моей смерти. Все, что ты здесь прочел, – продолжал он, – написано вперед и сбылось до мельчайших подробностей.

Вот как это случилось.

Когда я был еще в чине подполковника, меня командировали для производства следствия в уездный город Т. Мне пришлось много работать.

Квартира моя состояла из двух комнат: в первой помещались находившиеся при мне писарь и денщик, во второй я. Войти в мою комнату можно было не иначе, как через первую. Однажды ночью я сидел за своим письменным столом и писал. Окончив, я закурил трубку, откинулся на спинку кресла и задумался. Поднимаю глаза – передо мной какой-то неизвестный человек, судя по одежде – мещанин.