Читать «Большие и маленькие» онлайн - страница 134

Валёк отхлебнул чай, прибавил, глядя на Ваню поверх дымящейся чашки:

– Вот так.

Ваня кивнул, не подымая глаз.

– Домой нам сейчас дороги нет, это ясно. – Валёк принялся болтать; так, как болтают, когда опасность дышит в шею – чтобы отвлечься и расхрабриться. – Может, со временем. Но ты в любом случае не робей. Что-нибудь придумаем. Прорвёмся.

За завтраком Ваня ничего не съел: в горло не лезло. Сладкого чая похлебал, и то полчашки. Когда Валёк доел и собрался вставать, спросил как бы между прочим:

– А она что?

В ответ Валёк скривился:

– А что – она? Она тут не при делах. Сказано тебе, не сомневайся.

Валёк понимал: разговор с Ларой неизбежен. Но к такому сражению он был уж точно не готов. С Ларой нужно будет всё сделать чётко. С первой попытки. Допустим, предложит она развод – нужно будет согласиться. Сразу и спокойно. Нужно ещё немного выждать, дозреть, – заключил Валёк: нельзя такие вещи с кондачка.

Но не только из-за своей мягкости Валёк хотел оттянуть решающую минуту. Хотелось ему немного побыть в тишине. Насладиться тем, что происходило внутри. Ему тогда казалось, для него всё начинается заново. Ему подарена новая жизнь. Как с ней быть, Валёк не представлял. Догадывался, что главное – заботиться о Ваньке, с которого эта новая жизнь началась. «Как-то всё это нужно будет оформить», – думал Валёк нехотя. И тут же повторял про себя Ванькины слова: «сейчас у всех каникулы», – как отговорку. Мысль о том, что «усыновить» связано уже не с самим Ваней, а с кучей муторных кабинетных людей, вгоняла Валька в ступор.

Валька уже открыто осуждали. Обстановка накалялась. Кто-то в рейс собирается, кто-то из рейса вернулся. Третьего и вовсе раненным на буксире приволокли. А тут Валя, вечно выходной, со своим детдомом. Раздражало. Валёк, чтобы народ сверх меры не злить, полмашины перебрал. Слегка подлатал бытовку: заткнул щели в окне, болтающуюся проводку закрепил. Ушёл с головой в своё незамысловатое хозяйство. Как-то возле бытовки стирал Ваньке одежду в тазу. С непривычки по локоть в пене, вода на ноги выплёскивается. Разогнул затёкшую спину, оборачивается – Ваня рядом стоит. В замасленном «общаковом» бушлате, голые коленки торчат.

Валёк:

– Ты чего?

Тот подошёл, обнял.

– Что ты? – Валёк ему снова; ничего другого не сообразил сказать.

Тут их выхлопом окатило: кто-то мимо проезжал, газанул.

Скоро Валька определили на картонажную фабрику, собирать макулатуру с пунктов приёмки. В первый день, выезжая на маршрут, выглянул из кабины. Ваня стоит на крыльце бытовки, смотрит ему вслед. Тонюсенький. Валёк высунулся из кабины и посигналил. В ответ Ваня помахал ему рукой. Деревянно как-то, нескладно. Никому до сих пор не махал, подумал Валёк.

Он подозревал, что дело не в одном лишь мальчишке, но и в нём самом. Так уж сошлось. Что-то в нём самом, видно, долго вызревало. Исподтишка. И на Ваньку откликнулось. Так же злость, к примеру, вызревает. Один тебе гадость сделает, другой, третий. Сдерживаешься, не среагируешь: запаришься на каждого реагировать. На дороге такое часто бывает. Одна мелочь, другая: подрежут, выехать не дадут, облают за то, что медленно едешь – а у тебя тонн двадцать в фуре, и движок вот-вот застучит. Ходишь потом, ходишь, с виду обычный. Вдруг кто-нибудь тебя плечом заденет, случайно – и всё, привет; вцепишься в него как в фашиста под Сталинградом. Словом, Валёк докопался, что это долго в нём копилась. Просто он не замечал. Вылилось в незаконное отцовское чувство. А мог вместо этого просто взять и повеситься. Не окажись рядом Вани. И так ведь бывает, вешаются. Без видимой на то причины. Родные-близкие потом только руками разводят: «А кто его знает. Может – порча на нём была?»