Читать «Меч и плуг» онлайн - страница 83

— Голова и ноги, — рассмеялся товарищ Павел. — Хорошие ноги!

— Да ну вас… — вспыхнул Котовский. — Я серьезно спрашиваю.

— Ах, Гриша, Гриша… Завидую я тебе, если честно говорить. Сколько у тебя еще всего впереди… Не торопись, — добавил он. — Потом поговорим.

Глава девятая

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и моментально проснулся, но не дернулся, не вскочил, а лишь настороженно, по-звериному открыл один глаз. Над ним наклонился товарищ Павел.

— Фу ты! — вздрогнул старик. — Вечно напугаешь…

Оказывается, за ним пришли, и он хотел проститься.

— Увидимся, — кивнул он вяло, подобрал цепи и обессиленно побрел, зазвякал вдаль по коридору.

В карцер вошел Хабалов, как всегда вполпьяна, усы и щеки вниз, руки за спину. Из-под надвинутой фуражки свисал багровый затылок. Посапывая, он с головы до ног оглядел Котовского, точно желая оцепить, как действует наказание. Богатырский вид арестанта раздражал его. Григорий Иванович уловил густой чесночный дух и догадался, что начальник централа боится цинги и лечится испытанным сибирским способом — водкой с чесноком.

— Смотри у меня, — пригрозил Хабалов и весомо показал кулак. — Заморожу, как омуля.

Это была его всегдашняя угроза.

В первые дни, оставшись один, Григорий Иванович находился под впечатлением того, что узнал от своего напарника по карцеру. И все же он хорошо помнил, как понесло порохом и кровью в девятьсот пятом году. Страна закипела от края до края. Но точно ли, что той всему задавал именно город с его заводами и фабриками? Ведь что ни толкуй, а если разобраться, сколько их там наберется, фабричных и заводских? Горстка… Котовскому казалось, что здоровое семя народного возмущения всегда было заложено в уездной России, не в городской. В пользу этого говорило такое, пришедшее уже сейчас, на прохладную голову, соображение: в уездах было неспокойно давно, еще задолго до городских волнений, не утихомирилось и потом, после взлета и упадка в городах. Да и история, история, если оглянуться: Пугачев, Разин…

Интересно, что именно на это возразит товарищ Павел? А мысль, казалось, сформировалась дельная.

Его выпустили в солнечный весенний день. В лицо пахнуло теплом, воздух был душист и влажен. В первую минуту показалось, что на ногах не устоять, и он прислонился к стене. Все же карцер сказывался. Он обмяк, на руке можно свободно защипнуть и оттянуть кожу. Ну ничего, не в первый раз, поправимся…

Что же должен чувствовать товарищ Павел? Кстати, где он? Надо искать.

Во дворе централа, на припеке у стены, где земля подсохла, группами валялись арестанты. Сибирь, если присмотреться, не казалась такой страшной, и от одного этого становилось легче: везде, оказывается, солнышко, весна и зелень, всюду можно жить.

Люди, намаявшись за зиму и долгую дорогу, радовались:

— Мама родная, солнце-то как нажаривает!

— Ай, погода! Ай, благодать!

— Природа — одно слово…

Котовский обошел весь двор и не нашел товарища Павла. В одном месте уголовные толпились гогочущей кучей, по очереди приникали к дырке в заборе: за высокой деревянной стеной находилась женская тюрьма.