Читать «Королевский краб» онлайн - страница 54

— Ни боже мой! — обиделся Князев и замахал короткими руками. — Я целую тыщу отвалил одному врачу за науку, а потом за такой белый порошок — забыл его название, — за специальный ножик и за… кетгут!

Последнее, для большинства непонятное слово кетгут он буквально выкрикнул с какой-то мстительностью и торжеством. Мол, вот вам, не такой уж я темный, как вам кажусь!

— А что такое «гут-гут»? — спросила, шмыгая носом, одна из близняшек.

Князев молчал.

— Немецкое слово, — сказала Настя.

— Переводится как «хор-хор», — снова съязвил Генка.

— Дураки все вы, — с презрением сказал кладовщик. — Это такие нитки. Хранятся они в запаянных стекляшках, в чистом спирту. Понятно?

Вся бригада Анны подавленно молчала, а я, стоя чуть в стороне, задыхался от сдерживаемого смеха. И начал понимать, чем занимался кладовщик, а он продолжал со вкусом объяснять:

— Спирт я, братцы, выпивал, а кетгутом шил.

— Что ты шил? — спросил с нетерпением кто-то.

— Раны у свиней. Я же их, это… кас… в общем, лишал! Ножиком резал и лишал. За каждое лишение пятьдесят рэ старыми. За день обойду дворов десять или пятнадцать, и в кармане — куча денег.

— Да, дело у тебя было прибыльное. А чего ты его бросил?

— Свиньи стали дохнуть после лишения. Ну, а с хозяевами всегда был такой уговор: я несу ответственность. Сдохла после лишения — плати. И я честно платил, потому что кетгут, который дал мне врач, кончился и я стал шить дратвой, вымоченной в водке. Разом ничего, а разом дохли эти проклятые свиньи. Когда кончился порошок, совсем высокая смертность стала. А когда я специальный ножик потерял, бросил лишением заниматься.

— Все понятно, — забасил Костя, который, кажется, вместе со мной понял, чем занимался Князев на дальних хуторах. — Вначале у тебя кетгут кончился, затем стрептоцид, а потом и ланцет потерял, кас-с-стратор ты липовый!

Вся бригада дружно рассмеялась.

А кладовщик начал мечтать:

— Брошу я это море! Я на суше не пропаду. Вот куплю струменты, как у настоящего врача, и снова начну лишать!

— Теперь по старинке не кастрируют свиней, — серьезно сказал Костя, и глаза его хитро засверкали. — Теперь это делают по-другому.

— Как? — оживился кладовщик. — За интерес платить надо.

— Сколько?

— Недорого. Красненькую всего!

Князев торопливо зашарил в карманах, вытащил десятку и потянул Жданова в сторону: мол, я плачу «за интерес», мне одному и говори, нечего другим знать, как кастрируют свиней нынче, в век космических кораблей.

— Да пусть все знают, — сказал Костя. — А ты десятку спрячь. Сейчас, брат, кастрируют свиней только… — он запнулся и затем выпалил: — Только амфибрахием!

— А какой он из себя этот… амфи…?

— Дуролом, — вдруг встала и жестко заговорила Анна. — Эх ты, Амфибрахий!

С тех пор кладовщика прозвали Амфибрахием. Он злился, просил уважать его седины, но все на плавзаводе словно забыли его имя и фамилию. Кличка, как проклятие, прочно прилипла к нему. Но у него хватило его изворотливого, практического ума избавиться от нее. Сделал он это необычно, по-своему даже оригинально, и это, прежде всего Анна, оценили все.