Читать «Королевский краб» онлайн - страница 30

Здравствуй, муха!

Прошел слух, что завтра у нас будут гости — японцы. Но это, наверное, точно, потому что Борис Петрович и завлов обеспокоились и заметались. Им не хочется ударить в грязь лицом. Завлов даже немного злился: почему к нам, у нас не так уж все хорошо. Почему не к соседям?

Вчера под вечер я еле стоял на ногах, желудок замучил. Вероятно, желудку пришлась не по вкусу жареная камбала. Эту камбалу подарили мне колхозники, когда они приходили сдавать краба. Рыба была живая и такая аппетитная, что мы с Костей и Генкой решили ее зажарить. Неумехи мы, жарили на электроплитке, облизывались, торопились и, видно, не прожарили.

Краба с последнего мотобота попросил принять Федю, а сам пошел в каюту и лег. Меня просто трясло от озноба, но потом стало легче. Пришел Костя с вешалов и, увидев, что я, как он сказал, «невыразительный», стал утешать меня своим способом: жаловаться на руки. От резиновых перчаток руки напарились, потерлись, и затем их разъело морской водой.

— Беда, — сказал Костя, шмыгая носом. — Отдохнуть бы день-другой, да не штормит давно.

Он стал выглядывать в иллюминатор, надеясь увидеть признаки надвигающегося шторма, но море было почти спокойным, лишь ритмично дышало от усилий легкого северного ветерка.

— Не хочет штормить, — с грустью сказал Костя.

Я спросил у него, не надоела ли ему морская жизнь и пойдет ли он еще раз на путину?

— Пойду, наверное, — отвечал он. — Тут воздух свежий, как в лесу. А что тяжело, так оно, Сергеич, везде тяжело!

Он немного подумал, потом улыбнулся — улыбка же у него хорошая, столько в ней искренности! — и добавил к тому, что уже говорил:

— Грибы собирать тоже труд, хотя считается, будто это отдых. Бывает, галя шторгнет по глазам — тоже урон и приятного мало.

— Какая галя?

— То ветка будет по-нашему. В деревне, где моя мама родилась, так говорят.

Затем он стал по-мужицки чесать затылок, долго и основательно, и вслух размышлять, что ему делать: то ли немного вздремнуть, то ли еще поработать? Так как было уже около двенадцати ночи, он решил подремать и встать, когда будут майнать мотоботы, то есть в пятом часу утра. Перед сном он пожевал колбасу с обсохшим хлебом и запил все это стаканом воды.

Заснул Костя мгновенно, а я, поглаживая ноющий живот, взялся за книжку о Нероне и читал недолго, потому что на своей койке зашевелился Сергей, начал спрашивать меня о чем-то незначительном, сразу выскочившем из головы. А потом он спросил такое, что меня резануло по сердцу:

— Сергеич, что это Надя не хлопочет о каюте или думает тут жить все время?

Я отвечал осторожно: мол, что решать им нужно вдвоем. Сергей молчал, а я вспомнил давний разговор с Карповичем. Женя говорил, что Сергей большой болтун. И вот теперь это. Ведь у них все шло серьезно, как будто бы любовь началась, да земляки ведь они… Ладно, посмотрим, если что, вмешаемся и поможем им.

Впрочем… может, Наде это все равно? Часто мужчины и женщины легко сближаются и легко, как-то безболезненно, меняют свои привязанности. Но тоска о большой любви свойственна всем. Как предание, здесь часто рассказывают об одной девушке, которая из-за любимого, обидевшего ее, бросилась в море. А он бросился за ней. Обоих благополучно выловили, посмеялись вдосталь, потому что девушка, когда парень спасал ее, кричала: «Акула, акула!»