Читать «Королевский краб» онлайн - страница 127

— Хлопцы, — крикнул Карпович бодрым голосом, — как настроение, дела?

За всех ответил неунывающий остряк Серега:

— Чего спрашиваешь, Женька? Дела, как на корабле: качает, мутит, а деваться некуда — кругом вода!

— Вот именно, — пробурчал Василий Иванович, высовываясь из рубки, затем пальцем поманил старшину. Старшина наклонился, и моторист заговорил тихо, но внятно. Никто не слышал их разговора, даже Серега. Серега ответил на вопрос Карповича и снова начал фантазировать, выдумывать ситуации, одна нелепее другой.

Он решил, что завтра он предложит экипажу «семерки» назвать бот не цифрой, а именем достойным их славного суденышка. Смотри, как штормит, как кидает его, а оно — хоть бы хны! Сильнейшее судно. И почему бы его так и не назвать — «Сильнейшее» или лучше — «Сильнейших». И тогда он, Серега, будет помстаршины «Сильнейших». Экипаж «Сильнейших»…

Костя, глядя на море, думал, что не так страшен черт, как его малюют. Вот штормит, ветер, считай, ураганный, а больше ничего особенного не происходит. Волны, конечно, большие, не то что у них на озере около деревни Рог, но к их величине привыкнуть можно. Костя чувствовал, как, впрочем, и остальные на борту «семерки», уверенность.

Батаев крепко прижался к рубке спиной, уперся ногами в сети и, закрыв глаза, даже дремал, мысли у него были обрывочными, неясными. Вначале он погрустил о жене, вспомнил, как ее приятно целовать. Потом он подумал о себе почему-то в третьем лице: «Он был дурак. На борту столько баб и столько согласных, а он для чего-то хранит верность Светке. Вот Светка небось…» И только Вася подумал, что Светка «небось», как его охватило горе, печаль и запротестовало сердце. Он не мог представить ее в объятиях другого, ее лепет для другого. «Милая, милая, — мысленно уговаривал ее Вася, — пусть все что угодно, только не это. Только не это…»

Василию Ивановичу в рубке было лучше, чем другим. По крайней мере, его не обдавало водой, не бил в лицо ветер со снежной крупой. Над головой у него тускло светила лампочка, в ногах рокотал мотор, который он слушал, как врач слушает сердце больного, и оставался им довольным. Иногда Василий Иванович кашлял и ощущал при этом боль в легких, но он не придавал значения этой боли, привык к ней. «Застудился чуток, — думал он, — да ничего, пройдет. Впервой, что ли?» Карпович не один раз посылал его в лазарет, но моторист, никогда не болевший в жизни, докторов презирал, считал, что они ничего не знают и не понимают. «Как доктор могет увидеть, что внутри у меня делается? Вон мотор в мильен раз проще человека устроен, а откуда я знаю, что у него делается внутри?» Василий Иванович был отличным мотористом, знал устройство мотора своего бота назубок, но у него не хватало воображения представить взаимодействие всех деталей мотора в целом, то, как происходит всасывание горючего, вспышка его и отход продуктов сгорания. Это было для него тайной за семью печатями.