Читать «Королевский краб» онлайн - страница 119

Катя читала письмо чрезвычайно внимательно, каждое слово повторяла шепотом, словно проверяла слова на вкус. А они были одно лучше другого. Истосковавшийся по семье, Костя стал почти поэтом, осторожных выражений не подбирал, и оттого его жена жарко зарумянилась. Она любила его. Еще в шестнадцать лет увидела стройного парня, только вернувшегося из армии, и поняла — вот кто ее суженый. Да и он обратил на нее внимание, начал ухаживать, и стала она его женой, но за десять лет совместной жизни редко слышала такие ласковые и нежные слова, которых было так много в письме.

Костя написал письмо обстоятельное, подробное. Над ним он трудился вечерами дней десять. Излив свою нежность, он перешел к делу. Он писал, что у него отличная работа, пожалуй, не тяжелее, чем в поле, но не такая пыльная: «Все время на свежем океанском воздухе» — эти слова Костя написал несколько раз, стараясь ими подчеркнуть необычность, прелесть своей работы. Далее он сообщал, что качку переносит хорошо: на плавбазе, которая «такая огромная, как Дворец спорта в Минске», даже сильный шторм он просто не замечает. На боте, правда, другое дело, на боте будто на качелях.

Описывая свой коллектив, Костя особенное внимание уделил старшине Карповичу и его помощнику Сереге. Карпович поразил его душу своим ненаигранным спокойствием и справедливостью, а Серега — ученостью. Костя уверял жену, что Серега способен находить путь в море по звездам и по солнцу. С такими начальниками не страшно рыбачить. Единственно, кто из экипажа «семерки» не понравился Косте, это моторист Василий Иванович. Он охарактеризовал его несколькими словами: «…слабый человек. В море сухой закон, так он пьет одеколон».

В конце письма Костя дал Кате обстоятельные указания по хозяйству, главным из которых было — заколоть осенью кабанчика и купить «обормотам-сынам» зимнюю одежду, потому что неизвестно, сможет ли он осенью прислать деньги. После крабовой путины, на которой он, конечно, заработает, он решил остаться на сайровую путину, затем на селедку. Но сайра была делом не совсем верным, «на сайре бабы хорошо зарабатывают, а мужики — не очень», Вот почему хозяйственный Костя упирал на кабанчика, мясо которого следовало продать на базаре в райцентре, а сало оставить себе.

Волновало Костю там, в безмерной дали от дома, и качество забоя кабанчика. Он считал, что Катя должна пригласить колоть кабанчика дядю Митьку, а смолить должен дед Адам, и не с помощью паяльной лампы, а в соломе, чтобы сало получилось сочным, розовым и с мягкой душистой шкурой. Катя, прочитав это, тут же на будущее пригласила деда Адама, стала оговаривать с ним условия оплаты. Но старика оплата совсем не волновала, его чрезвычайно тронуло, что моряк Костя помнит его искусство опаливать кабанов.

— Милая, да мы можем хоть завтра, без всякого, — заговорил дед Адам, всплескивая руками и вскакивая с табуретки, но Катя перебила его, сказав, что дело у нее не спешное, еще успеется, а сейчас ей хотелось бы обсудить с Адамом, как с работником почты, возможность отослать Косте посылку. Катя начала перечислять, что ей хотелось бы послать из домашней еды, и получалась посылка весом в верный пуд. Дед Адам, более искушенный, чем она, остудил ее пыл, сказав, что посылки на Восток — дело дорогое и, по его мнению, если посылать, то посылать надо не авиапочтой, а медленной железной дорогой. Так дешевле, хотя посылка будет идти долго. И значит, положить в посылку следует то, что не испортится за месяц и за два.