Читать «Царь велел тебя повесить» онлайн - страница 267

Лютас

Что волновало меня в детстве: маятники, гироскопы, волновая машина, жидкий воздух, эфирный двигатель, магдебургские полушария, сухой лед, самозажигающиеся свечи, секретные чернила, вода из огня, химические мотыльки, вечно светящаяся и вечно нагретая соль. И Галапагосы.

Что волновало Кайриса: чужие окна, сидеть с книжкой, помойки со старыми журналами, Лиссабон, стишки, жареный арахис, старшеклассницы, курившие во дворе за школой, пиратские клады. И мои Галапагосы. Выходит, нас мало что соединяло, однако он считал меня другом. И я его тоже. Какое-то время.

Актер, игравший второго охранника, позвонил мне и сообщил, что Костас открыл дверь, вышел из камеры и покинул тюрьму. Я знал, что это произойдет сегодня, сидел на балконе, пил пиво и ждал звонка. Вернее, я думал, что он выйдет ночью, не дождавшись ни ужина, ни воды. Но он вышел утром.

Я отправился к нему пешком, через весь город.

За неделю до этого я уже побывал возле вокзала Аполлония, забрел туда после нескольких часов, проведенных в поисках Лилиенталя. Оказалось, что летчик сидит в моем школьном дружке, будто маленькая русская матрешка в большой русской матрешке. Я шел вдоль трамвайных путей и думал о том, что я стану ему говорить. Ты, Кайрис, всегда был прожорливым, будто яблочная гусеница, скажу я. Потом я покажу ему фильм, и на этом все. То есть я покажу фильм не ему, а деревянному Лилиенталю внутри него. Это из-за него я чувствую себя кукловодом, которого обвела вокруг пальца его собственная кукла.

В самолете из Гамбурга я читал забытую кем-то в кармане кресла книгу итальянских новелл. Там была история о столяре Грассо, которого друзья разыграли, заставив поверить в то, что он больше не Грассо, да так ловко, что он чуть умом не тронулся, бедняга. Придумал эту шутку его друг Брунеллески, знавший его довольно хорошо. У него не было сомнений, что наивный столяр поверит, что превратился в другого человека, если все в одночасье станут называть его Маттео. Один из шутников заперся у Грассо в доме и оттуда отвечал, что столяр у себя дома и дверь не откроет, а потом пристав поймал его, растерянного, на улице и отвел в тюрьму за долги, сделанные Маттео. В тюрьме его встретил писец, участвовавший в розыгрыше, отправил его в каземат, где тот сидел тихо и не рыпался. Так там и оставался, пока им не надоело.

Мне стоило понять, что книга в кармане соседского кресла оказалась неслучайно, это был знак, вето, запрещающий сигнал семафора на железнодорожном переезде. Но я не верю в сигналы, даже когда они мигают красным и так верещат, что хоть уши затыкай.

Никогда не видел Кайриса таким веселым, как теперь, когда просматривал отснятый материал. Яблочная гусеница сожрала мой сценарий! Фильм будет не о том, о чем я намерен был говорить. Не о том, что современный человек заточен под то, что у него в любое время могут отнять свободу. И не о том, что общество внушает человеку готовность к потере свободы и уверенность в том, что он беззащитен. Фильм будет о том, что если человек занят делом, то свобода ему, в сущности, не нужна.