Читать «Охота на кентавра (сборник)» онлайн - страница 101

— В общих чертах.

— Заключается он в том, что, хотя создать сверхсложную систему мы и можем, но обеспечить ее надежную работу — нет, потому что, скажем, из ста тысяч деталей одна-две обязательно будут находиться в состоянии потенциальной аварийности. Если мы их находим и ремонтируем, то ломаются другие одна-две и т. д.

— Ну это известно. И выход здесь в самодиагностировании.

— Верно. Но система диагностирования оказывается не менее сложной. Как наш мозг, который по количеству связей превосходит тело, которым управляет.

— Что же дальше?

— Возникла идея, не моя, заметь, диагностировать по частям. Работа мозга направлена не столько на диагностику, сколько на саморемонт. А в организме всегда есть избыток связей, вот они и используются для «ремонта»…

— Что-то сложно.

— Ничего не сложно. В машине избытка связей нет, саморемонт не нужен, поэтому нужда в едином электронном мозге отпадает. Нужно, чтобы каждая часть станции «чувствовала себя сама» и сообщала нам это самочувствие через небольшой датчик. Это упрощает дело. Правда, полагали вначале, что датчиков будет два-три и техники будут носить их с собой при ежедневном осмотре. Потом пришлось расположить датчики стационарно, на каждом блоке, их оказалось гораздо больше, и сделать их пришлось мощнее, в виде электромагнитных излучателей. По сути дела, это были просто «болевые точки» станции, чувствительные нервы без единого центра, без мозга…

— И ради чего все это?

— Простота, экономия, эффективность…

— Само по себе это еще не так уж плохо. В чем же Порог Онегова?

— Суть Четвертого Порога в том, что за любой технологией стоят люди. И, если в обще-стве что-то неблагополучно, то обычный технологический порог повышается. Скажем, уже не две, а четыре из ста тысяч деталей находятся в постоянном аварийном состоянии. Техника зависит от людей, она начинает чаще ломаться — вот и все!

— Ага, понимаю. Саботаж!

— Если бы! Тогда все было бы просто. Дело в том, что сам работающий этого не осознает, а проверяющий — тем более. Но современная техника так сложна, что требует и квалификации, и аккуратности, но сверх этого еще чучь чуть, что можно назвать страстью или нравственностью труда. Да, нравственность тут важнее исего. Но чем ее измерить?

— Ну а ты здесь при чем?

— Меня обвинили в жестких методах управления, в форсировании событий…

— Вот уж не ожидал от тебя, Красная Шапочка! И как же ты испортил этот… социальный климат?

— Я руководил проектом «Берта-кормилица», созданием первой орбитальной продуктовой фабрики. Дело уже дошло до сборки. Но тут ученые затеяли полемику, и работы приостановились. Тогда я в приказном порядке разместил датчики по всем блокам фабрики. А они хотели единый координационный центр, мозг, что невероятно затягивало сроки. И это — при утвержденном проекте! Тогда я лишил некоторых самых ретивых средств передвижения…

— Старина… да ты диктатор! Средств передвижения — это ты их запер в каталажку? Ха-ха! Уважаю!

— Когда включили станцию в автоматический режим, вначале все шло нормально. Разожгли «ядерную», вывели на орбиту… а потом началось! Датчики сигнализировали одну поломку за другой, но техники пока справлялись. Потом, когда сигнализировало уже несколько датчиков одновременно, сила их излучения оказалась такой, что вести ремонт приходилось в скафандрах. Вовремя станцию не заглушили, я упустил момент. Самоблокировка не сработала — не знаю почему… Одна поломка вызывала другую, они пошли лавиной. А датчики перешли на широкий диапазон излучения, вплоть до рентгеновского, и персонал, спасаясь, бежал со станции. Она вышла из повиновения… Что ты смеешься?