Читать «Юби: роман» онлайн - страница 102

Но тогда всего этого ни Тимоха, ни тем более Григорий не знали.

Тимоха, естественно, грешил на западные разведки, но все равно это лихое дело ему было по сердцу.

Он попробовал еще раз предупредить об осторожности, но махнул: не маленький – разберется.

И Григорий разобрался, узнав много неожиданного об этой войне и о том, как именно воины-интернационалисты отдают свои интернациональные долги. Его отношение к армии все более кристаллизовалось в непроходимую ненависть. И не только к армии.

Еще Тимоха подарил Григорию самые моднючие солнцезащитные ненашенские очки в пол-лица. Потом эти очки спасут Григорию глаза, прикипев оправой к бровям и скулам и выдержав выгнутыми стеклами невыносимый огненный жар.

В последний день Тимоха отвез Григория куда-то почти за город и завел в самодельную церковь, прозябающую на общем негласном попечении местных верующих стариков и военнослужащих, которые по анкетам значились комсомольского вероисповедания поголовно…

Святые лики были намалеваны прямо на стенах подвала грубо, но выразительно – смотрели не менее строго, чем в особом отделе, и, так же как и там, просить о снисхождении казалось бесполезным. По всему видно, лики эти малевали комсомольцы, оформители боевых листков, набившие руку на физиономиях непримиримости.

Григорий, тем не менее, долго выбирал святого понадежнее и поприветливее, который точно уж доставит его просьбу Верховному распорядителю всей жизни.

Как показало будущее – выбрал неудачно.

Ранним утром следующего дня Григорий болтался в брюхе военного транспортника, оставляя далеко-далеко мир, наполненный прекрасными невозможностями.

Про свой непереносимый душевный груз Григорий Тимохе так и не сказал – не решился.

* * *

Григорий жил калекой задолго до того, как его покорежило огнем афганской войны. Все случилось еще в абитуриентскую пору в танковом училище. В какое-то утро его проводили в комнатку за неприметной дверью безо всяких обозначений. Кабинет оказался неожиданно просторным.

Перед внушительным письменным столом возвышался дядька в штатском, совсем и не старый, но уже заматеревший загривком и крестцом, приближаясь к земле и всему земному. Перед ним стоял никудышник из одной с Григорием казармы, и Григорию было велено встать рядом.

Глаза дядьки буквально навалились тяжестью на Григория, а потом медленно переползли на соседа.

– Так, значит, сексотить любишь? – спросил дядька, наново перевалив взгляд на Григория.

– Любит-любит, – подтвердил никудышник. – Сам говорил…

– Тебя не спрашивают, – взревел дядька. – И вообще – пшел вон! И что это мы молчим? – совсем другим, фальшивым голосом спросил он Григория. – Это ж надо такое придумать! – В голосе его слышалось возмущение, возможно, тоже фальшивое. – А вы знаете, юноша, что означает слово «сексот»? Это вам отнюдь не всякое там тыр-пыр, – шоркал дядька по ушам. – Не какие-то удовольствия взад и вперед. Это означает – секретный сотрудник, невидимый боец органов.

«Невидимый боец невидимого фронта, – мысленно каламбурил Григорий. – Призрак призрака…»

– А сколько таких бойцов сложили светлые головы, чтобы вы, юноша, могли свои тыр-пыр?.. Сколько падших товарищей, которых вы оскорбили невыносимо как?