Читать «Сталин и НКВД» онлайн - страница 162

Исследователи до сих пор не проводили контент-анализ мемуаров Хрущева, но кажется, что он поможет реконструировать систему ценностей автора и многое объяснить в событиях 40-50-ых гг. По соображениям места мы не можем развернуть все результаты этого исследования, поэтому остановимся на основных выводах. При осуществлении анализа ключевым является определение первичного модуля информации. В данном случае представлены результаты работы, при которой таким модулем является слово. Всего в мемуарах 412 650 слов, но для нашего исследования наибольший интерес представляют части I–III, в которых 292 592 слов.

Первые же наблюдения подтверждают позицию автор: «Сталин» не просто самое распространенное имя в тексте. Это слово встречается чаще всех других слов — 3029 (1 %). При этом речь идет только о частоте упоминания имени «Сталин», но вождь часто обозначается местоимением «он». Конечно, следует учесть, что столь частое упоминание имени Сталина в мемуарах объясняется отчасти и содержанием текста: автор пишет о времени, в котором Сталин объективно играл большую роль, автор много общался со Сталиным.

С точки зрения «Хрущева 1968 года», главным преступлением Сталина являются репрессии против «честных людей». «Поэтому у меня еще больше вызывают теперь гнев все эти злоупотребления Сталина. Ведь то были честнейшие, преданные люди. Сколько погибло и моих друзей, и людей, которых я очень уважал: таких, например, как Бубнов, Антонов-Овсеенко». Хрущев возвращается к этой мысли постоянно.

Обратим внимание — Никита Сергеевич говорит прежде про аресты честных коммунистов, про уничтожение т. н. «ленинской гвардии». Чтобы понять смысл преступлений Сталина, надо понять, что скрывается у него под этой характеристикой «честный коммунист». Всего слово «честный» в 1-111 частях мемуаров встречается 171 раз. Подавляющее число случаев — характеристики руководителей высшего и среднего звена: «… знаете, даже честный человек может быть сбит с толку, как-то дрогнуть, когда отвечает вождю партии, и тем самым создать впечатление у того, кто добивается, будто он тоже замешан. Это — нечестная, неправильная и недопустимая форма узнавания правды, ну просто нетерпимая. Тем более, среди членов Коммунистической партии…».

Исследование показало, что «честность», с точки зрения Хрущева, не означает «идеализм», не означает «преданность большевизму» (можно быть «с налетом национализма»), не означает личной честности (можно быть «интриганистым»), не означает «бескорыстный».

Мне кажется, что для того, чтобы правильно понять, надо рассмотреть очень выразительный эпизод. Дело в том, что, как известно, в 1923 году Хрущев одно время поддерживал троцкистов. Когда в 1937 году встал вопрос об избрании его первым секретарем МГК, он оказался в деликатной ситуации: «я решил рассказать обо всем Сталину. Но прежде решил посоветоваться с Кагановичем. Мы с Кагановичем давно знали друг друга, он ко мне хорошо относился, покровительствовал мне. Каганович сразу напустился на меня: «Что вы? Зачем это вы? Что вы? Я знаю, что это было детское недопонимание». А случилось то перед съездом партии, то ли XIII, то ли XII. Я был избран тогда в окружной партийный комитет. Говорю Кагановичу: «Все-таки это было, и лучше сказать сейчас, чем кто-нибудь потом поднимет этот вопрос, и уже я буду выглядеть как человек, скрывший компрометирующие его факты. А я не хочу этого. Я всегда был честным человеком и перед партией тоже хочу быть честным». «Ну, я вам не советую», — говорит Каганович. «Нет, я все-таки посоветуюсь с товарищем Сталиным». Этот пример показывает, что в системе ценностей Хрущева честность — синоним откровенности. Честность коммуниста — означает откровенность коммуниста перед партией.