Читать «Петр Лещенко. Исповедь от первого лица» онлайн - страница 67

Однажды, будучи изрядно навеселе, Гольд в дружеском кругу entre nous рассказал о том, как Н. вынудила его сорвать мои гастроли. Разумеется, столь пикантный слух быстро разнесся по Лондону. Я написал Гольду письмо, в котором, не стесняясь в выражениях, высказал все, что о нем думал. Ответа, разумеется, не получил. Впрочем, на ответ я и не рассчитывал.

Неудавшаяся вербовка меня в Риге

Летом 1936 года я выступал на Рижском взморье. У нас было принято каждое лето выезжать в Ригу для работы и встреч с друзьями. Я так привык к Риге, что она стала для меня третьим домом наряду с Кишиневом и Бухарестом.

Наиболее ценными для меня были встречи с Оскаром Строком, который был мне не только другом, но и мудрым советчиком. Также Оскар продолжал писать для меня песни. Всякий раз я возвращался из Риги с новыми песнями. Я был счастлив от того, что для меня пишет такой композитор, как Оскар, а Оскару нравилось, что мои песни звучат повсюду, с каждого патефона. В какой-то момент так и стало. К кому в гости ни придешь, у всех есть мои пластинки. Но я никогда не почивал на лаврах своей известности. Работал как одержимый. У артиста есть только один способ оставаться на высоте. Надо стараться лезть все выше и выше, петь все лучше и лучше, делать свой репертуар все интереснее и интереснее. Стоит только остановиться, как сразу же покатишься вниз. Примером может служить Юрий Морфесси. Как только он решил, что внимание публики обеспечено ему пожизненно, его слава сразу же пошла на спад. И даже Сокольский ничем не смог ему помочь. Морфесси закончил плохо не только как певец, но и как человек, он добровольно пошел на службу к фашистам. Я был знаком с Морфесси. Он родился в Греции, но с пятилетнего возраста жил в Одессе и считал себя русским, а не греком. Греческими у него были только фамилия и внешность. Он со слезами на глазах вспоминал Одессу и Петербург, говорил о том, как тоскует по России, как хочет там побывать. А затем вступил в Русский корпус, где под командованием гитлеровских генералов собрались оголтелые враги России.

Мне в годы войны пришлось надеть румынскую форму, но я очень долго сопротивлялся этому, шел на различные уловки, а когда меня все же отправили на фронт, дал взятку для того, чтобы меня назначили заведовать офицерской столовой. В свой черед я расскажу обо все этом подробно. Сейчас же я хочу подчеркнуть лишь то, что форму мне пришлось надеть по принуждению, а Морфесси сделал это по доброй воле. Во время войны он выступал в Берлине и кичился своим знакомством с самим Герингом. Я не понимаю, как можно считаться русским патриотом и одновременно служить фашистам. В годы войны мне приходилось слышать от многих эмигрантов, что Гитлер является спасителем России, ее избавителем от большевиков. Я поражался человеческой глупости. Хорош спаситель, который считает русских «неполноценной» расой и хочет превратить их в рабов! Впрочем, скорее то была не глупость, а злоба, навсегда засевшая в душах некоторых эмигрантов. Старые обиды превратились в ненависть к России. Ненависть эта до поры до времени скрывалась под маской патриотизма, но когда пришло время делать выбор, все маски разом слетели.