Читать «Каждый за себя» онлайн - страница 117

Айя крутанулась, любуясь, как плывут по воздуху пышные складки. Главное — не смотреть на лужи крови — блестящей, красно-черной. И на парня с отрубленной рукой. Он все равно потерял сознание. Уже даже не дергается.

— А гляди, как у меня! — Алиса весело закружилась среди окровавленных тел, синий подол надулся колоколом.

— Здорово!

— Но твоя лучше.

Айя поддернула на плечах рюкзак:

— Идём?

— Ага, — Алиса, поправила на голове атласную ленту. — Да не загоняйся ты из-за полудурков. Вот уж чего на улицах полно.

Ее спутница усмехнулась. Что верно, то верно. А патроны никогда не лишние. Отец говорил, мол, глаз не подведет — рука не дрогнет, лишь бы был магазин полон. И больше Айя о нем ничего вспомнить не могла, как ни пыталась.

* * *

Голограммер транслировал одну проекцию за другой. Эледа отсматривала на перемотке уже третий или четвертый час записей. За это время не по возрасту мелкая, тощая и прыткая девчонка успела повзрослеть и вытянуться. Волосы у нее отросли, а из беснующейся злобной твари она превратилась в инфантильного подростка, изо дня в день, либо поглощающего книги, либо просматривающего древние фильмы и мыльные оперы.

Как водится, базис закладывали самый гуманистический. Что еще нужно, чтобы создать примерного работягу? Низкий уровень агрессии, смирение, неконфликтность, ответственность, порядочность, граничащую с идиотизмом, жалостливость… Кое с чем Эледа бы поспорила, но образец номер две тысячи шестьдесят восемь и впрямь был крайне буйным, поэтому понятно, что программисты перестраховывались.

В итоге дерзкую уличную дрянь превратили в затюканную овцу. Овца мучилась головными болями, кротко принимала пилюльки, шептала на сеансах терапии о том, как себя чувствует, ела, что давали, то есть безвкусную синтетическую бурду, и читала, что подсовывали, то есть возвышенную классику. Похоже, книги заменили ей провал в памяти длиной то ли в двенадцать, то ли в тринадцать лет. Иногда овца смотрела в одну точку, и это могло продолжаться часами. Иногда металась во сне. Но никогда не плакала.

В общем и целом ничего интересного. Записи велись для фиксации психологических перемен. Но перемен, как верно заметил Спайк Дэвидсон, не было. Образец номер две тысячи шестьдесят восемь словно остановился в эмоциональном развитии. Неудивительно, что его вышвырнули отсюда пинком под зад в самый дрянной из имевшихся интернатов.

— Конечно, в результате перепрограммирования и произошедшего впоследствии сбоя мы были вынуждены констатировать неудачу. Но был один, безусловно, положительный момент: в процессе эксперимента у образца обнаружился забавный побочный эффект — фотографическая память. К сожалению, соответствующую программу мы закрыли за полгода до этого. Однако неожиданное свойство памяти позволило счесть образец не совсем безнадёжным. Школьный курс, необходимый для ее возраста, девочка освоила буквально за считанные месяцы, здоровьем обладала крепким. В общем, решили, что на выполнение простейших производственных задач вполне сгодится.