Читать «Дорога в СССР. Как «западная» революция стала русской» онлайн - страница 88

Л.Г. Ионин пишет: «Само существование КПСС как института – независимо от того, как человек относился к партии, сохранял ли он членство или выходил из нее, – играло важную роль в деле осознания индивидом собственной идентичности.

Если исходить из того, что марксистская идеология в СССР постепенно превратилась в культуру, можно утверждать, что КПСС в Советском Союзе к концу ее существования превратилась из политического в культурный институт. Представление о партии и ее роли в мире определяло, наряду со многими прочими вещами, даже структуру социализации индивида. Рост человека от ребенка до взрослого – это его приобщение к ценностям партии. Каждый проходил один и тот же путь: сначала октябренок (первая идентификация с партией), затем – пионер и комсомолец. Переход с одной на другую ступень социализации имел ритуальный характер, сопровождался проверками и испытаниями.

Далеко не все доходили до самого конца, то есть вступали в партию. Но когда это происходило, это было равносильно инициации: индивид превращался как бы в равноправного взрослого члена общества.

Поэтому существование партии как института было крайне важным с точки зрения сохранения единства и преемственности в биографическом развитии индивидов.

Она играла роль идентификационной доминанты. И это совершенно безотносительно ее политико-идеологического смысла, а только в силу ее культурной роли.

Поэтому когда завершился этап перестроечного, эволюционного развития и началось систематическое разрушение институтов советского общества, запрет КПСС, бывшей ядром советской институциональной системы, сыграл решающую роль в процессах деидентификации… Поэтому распад советской культуры и соответствующих институтов ставил страну в состояние культурного опустошения» [97].

Тот факт, что в СССР советская власть быстро возродила после 7 лет войн (включая гражданскую) приемлемое жизнеустройство, во многом обязан новым социальным и политическим формам. Очень быстро все население и территория были преобразованы в связные системы двумя сетевыми структурами, следующими общими доктринами и нормами, – партией и номенклатурой (изобретенной в 1923 г.). Тот факт, что эти структуры исчерпали к 1960-м годам свой потенциал и требовали обновления, – тема совсем другая, Ленин и даже Сталин за этот период не отвечают.

Для 1920-х годов была чрезвычайная необходимость в особой властной структуре, не зависящей от Советов. Так, например, была необходима церковь как особая властная инстанция в период раннего феодализма. Другая причина превращения партии в связующий «скелет» государственной системы состоит в том, что Советы – структуры соборного типа. В отличие от парламента с его голосованием, Советы не могли быть быстрыми органами управления. Они выделяли из себя управленческий исполком, а сами искали консенсус («правду») и выполняли легитимирующую роль. Для общества традиционного типа эта роль очень важна, но требовался и форум, на котором велась бы выработка решений через согласование интересов и поиск компромисса. Таким форумом, действующим «за кулисами» Советов, стала партия большевиков, подчиненная центру.