Читать «Тревожный звон славы» онлайн - страница 17
Дугин Лев Исидорович
Он попробовал оправдаться:
— Но я читал твоё письмо перед целой компанией! — Слава брата кружила ему голову.
— А я, между прочим, весьма обязан Плетнёву. — Сердиться на Лёвушку было невозможно. — Плетнёв с сочувствием и похвалой написал разбор моего «Кавказского пленника»!.. Ты поедешь в Петербург, я дам тебе, может быть, поручения — будь поосторожнее...
Прошли в фруктовый сад с оранжереей, теплицей и пасекой.
— Каковы же твои правила? — выспрашивал Пушкин.
Всё же он нашёл, что брат — человек несколько иного склада, чем он сам.
— Я в обществе бретёров умею избежать столкновений, — объяснял Лёвушка. — И все меня любят. А я даже за бутылкой вина никому не говорю «ты»...
Признания были несколько неожиданные. Но братская любовь Пушкина только разгоралась.
Прошли мимо птичника и голубятни и вышли в парк. Здесь воздух напоен был хвоей.
— Знаешь, мне довелось немало пережить, — сказал Пушкин с доверительностью. — В твоём возрасте я был полон светлых и святых надежд — увы, они не оправдались. Я искал идеалы — идеал женщины, идеал свободы, — всё это бредни. Мечты пора отбросить и видеть жизнь такой, какой она и есть — во всей её наготе. Но ты не представляешь, как мне мучительно это далось!
Полилась горячая исповедь. Пошли липовой аллеей. Свернули на полузаглохшую тропку, которая привела к деревянной беседке. Потом вышли к пруду с горбатым мостиком. В вышине, среди веток, цапли свили гнездо.
— Я не тот, я совсем не тот, каким был! — горестно восклицал Пушкин. — И я жалею об утраченной чистоте и высокости.
Но исповеди почему-то не получилось. Лёвушка явно скучал. Может быть, он не мог по юности лет постичь признаний брата?..
Вернулись в усадьбу. Вошли во флигелёк к няне. Здесь сквозной коридор разъединял баньку и светёлку. В красном углу под иконами стол был накрыт домотканой скатертью. На другом небольшом столике возле русской беленой печи стоял самовар. Арина Родионовна — в той же тёмной ситцевой юбке, но без платка на голове и в мягких туфлях — сидела у стены на лавке и, глядя куда-то перед собой в пространство, негромко, но с какой-то истовостью напевала:
Она увидела обоих воспитанников, заулыбалась и склонила голову набок.
— Чего? — Она ждала, что ей что-то скажут, но сама выразила угаданное ею общее настроение: — Счастье придёт и на печи найдёт!.. — и опять заулыбалась.
От няни пошли к дому. От крыльца и вокруг тянулись цветники, кусты жасмина, сирени, акации.
Вошли в комнату. Сели и закурили янтарные трубки с длинными чубуками. С неудержимым любопытством, загоревшимися глазами Лёвушка разглядывал разложенные на крашеном столе бумаги. И не удержался — раскрыл одну тетрадь.
— Ты привёз много нового?.. Такая слава!
— Что слава, — небрежно сказал Пушкин. — Призрак. Поэзия — грешный дар судьбы.
— Ну прошу тебя, ну хоть что-нибудь!..
Пушкин усмехнулся: брат был забавен в восторженном своём поклонении.
— Ну изволь... Я начал поэму, но далеко ещё не закончил. Вот отрывок... — Он взял тетрадь и принялся читать, певуче растягивая строки.