Читать «Жуков. Маршал на белом коне» онлайн - страница 288

Верховный торопил со сроками — взять Киев к 7 ноября, к 26-й годовщине Великого Октября. И дело было не в дате. «Решая эту задачу, — предписывала директива на наступление, — пойти на жертвы, имея в виду, что эти жертвы будут во много раз меньше тех, которые придётся затратить, если эта операция затянется…»

Жуков в эти дни метался между двумя плацдармами.

Из воспоминаний Александра Бучина: «Осень 1943 года запомнилась как непрерывное сражение — фронты пробивались к Днепру. Сражение не стихало ни днём, ни ночью. Георгий Константинович по большей части в войсках Воронежского фронта много времени работал с Ватутиным. Мне кажется, что он как-то любовно опекал славного генерала. Фронт Ватутина и вышел к великой реке в том районе, где на другом, высоком берегу стоит красавец Киев. Тогда Воронежский фронт был переименован в 1-й Украинский, а Степной во 2-й Украинский. Не буду говорить о форсировании Днепра, как раз об этом, по-моему, написано много. Это был какой-то ужас. Георгий Константинович на катерах и паромах много раз переправлялся на тот берег и обратно. Сначала на Букринском — южнее, затем Лютежском — севернее города плацдармах. Мне пришлось много поездить с ним вдоль восточного берега Днепра. Сапёры соорудили там дорогу в двести с лишним километров, которая, понятно, была сделана наспех и постоянно разрушалась танками и тяжёлой техникой. По этой дороге прошла историческая перегруппировка с Букринского на Лютежский плацдарм, которую немцы прозевали. Не могли не прозевать, ибо Г. К. Жуков распорядился установить драконовские меры обеспечения скрытности передвижения транспорта.

Насколько я помню, операция по овладению Киевом готовилась так, что враг оказался в неведении, откуда последует решительный удар. Даже мы, находившиеся на расстоянии протянутой руки от маршала, поняли, кому брать Киев, только тогда, когда войска, выступившие с Лютежского плацдарма, завязали бои на окраинах города. Приказы Г. К. Жукова о строжайшем соблюдении военной тайны выполнялись до точки».

Жуков переиграл Манштейна и в боях за Киев. Демонстрируя наступление с Букринского плацдарма, основной удар наши части нанесли с севера, от Лютежа.

Жуков въехал в Киев вслед за танками, как сказал поэт, — «по дымящемуся следу отступающего врага». «Хорьх» пробрался сквозь завалы только что сдвинутой с дороги разбитой и брошенной техники, немецкой и своей, проехал через Дарницу по только что наведённому понтонному мосту. Жуков не узнавал тот прекрасный город, где служил до войны и где война его застала. Черты его поблёкли, постарели, тронутые тленом разрушений…

Хрущёв въезжал в Киев на другой машине. Видимо, учёл опыт Харькова.

Как вспоминал Александр Бучин, остановились на Крещатике. Жуков вышел из машины. И народ сразу же стал собираться вокруг маршала. Его узнавали по фотографиям в газетах, вполголоса передавали из уст в уста в густеющей толпе: «Жуков! Жуков!» К маршалу обращались с вопросами, благодарили за освобождение, жаловались на пережитое во время немецкой оккупации. Начался разговор, который вскоре перерос в митинг.