Читать «Я прошел две войны!» онлайн - страница 78

Унтер-офицер понял, что если русские откроют огонь, то с такого расстояния не промахнутся, хотя пост прикрывали кусты и деревья. Он решил не рисковать и приказал пулеметчику:

– Кончай с ними.

Открыл огонь «машингевер» МГ-34, стреляли из винтовок оба полицая, и короткими прицельными очередями бил из автомата опытный унтер-офицер. Хотя Степан Карпухин прятался за сосной, она не могла защитить его от града пуль скорострельного МГ-34.

От сосны летели в разные стороны щепки и куски коры. Уже в первую минуту сержант был ранен в лицо и открыл огонь в ответ. Он успел выпустить половину диска, но получил сразу две пули в плечо и выпустил из рук «Дегтярев».

Второй номер суетился вокруг него, пытался помочь подняться, но тоже угодил под пулеметную очередь и упал рядом с товарищем. Старшина Родион Сочка, меняя обойму, понял, что бой складывается не в их пользу. Был ранен молодой красноармеец, а добраться до Степана Карпухина и его напарника возможности не было – слишком плотный огонь вели немцы и полицаи.

– Отходим, – дал команду старшина.

– А как же ребята? – растерянно спросил кто-то из красноармейцев.

Очередь прошла рядом с повозкой, выбила одну из спиц колеса, другая отрикошетила от земли, заставив лошадь шарахнуться в сторону. Вопросов старшине больше не задавали. Все поняли, что выход один – уходить из-под огня.

Усольцев, выслушав Сочку, приказал немедленно сворачивать лагерь.

– Полицаи по вашим следам немцев сюда через час-два приведут. Быстро они предателей находят.

– Дерьмо, оно сразу всплывает, – обронил Родион Сочка, который чувствовал вину за гибель товарищей.

Ни Усольцев, ни Козырев ни в чем не упрекали старшину. Сейчас важно было как можно скорее покинуть стоянку. Когда я строил роту, невольно стал свидетелем случая, который надолго врезался в память.

Лейтенант, лежавший в повозке с ампутированной ногой и сильно мучившийся от боли, достал из-под шинели наган. Он хотел приставить ствол к груди или голове, но к нему кинулся санитар, чтобы отобрать оружие. Тогда лейтенант, торопясь, выстрелил себе в живот. Его перевязали, но раненый потерял сознание и вскоре умер.

Ночью исчезли несколько бойцов, в том числе один человек из моей роты. Он оставил противогаз, гранаты, часть патронов, но винтовку прихватил с собой. Комиссар полка Залевский, оглядев меня, сказал:

– Один предатель сбежал. Сколько еще из твоей роты сбегут?

– Не знаю, – вызывающе ответил я.

– А то, что ты за своих бойцов отвечаешь, знаешь?

– Так точно.

– Если сбежит кто-нибудь еще, разговор будет другой. Разложения полка я не допущу.

И хлопнул ладонью по деревянной коробке «маузера». Когда комиссар ушел, Миша Ходырев сплюнул и передразнил его:

– Разложения он не потерпит! От трех тысяч в полку три сотни бойцов осталось. Такие у нас командиры и комиссары. Зато денщик ему каждый день ордена да пряжки драит, «маузер» чистит. Хотя на хрен ему такой хороший пистолет, он на переднем крае никогда не бывает.