Читать «Я прошел две войны!» онлайн - страница 46

– Ну вот, а ты лечиться у меня не хочешь.

Так я угодил в санчасть. Больных в ней было немного – двое красноармейцев из молодняка. Один до крови растер ногу на марше, тоже началось воспаление, и его срочно принялись лечить. У второго было расстройство желудка. Подозревали дизентерию и держали в изоляторе, дожидались, пока придут анализы.

Делать мне было абсолютно нечего. Иногда сидели, перекуривали с двумя санитарами. Они были дядьки в возрасте, общих тем мы не находили, и я читал книжки или писал письма домой. Через день меня навещал Михаил Ходырев, рассказывал, как обстоят дела во взводе, приносил свежие пупырчатые огурцы и яблоки.

С ним мы крепко сблизились за время войны и могли сидеть подолгу, вспоминая ту зиму. Но обычно он неожиданно прерывал разговор, смотрел на трофейные часы (память о войне) и торопился в роту.

– Пошел я, Василий Николаевич, а то политрук гундеть начнет.

К моему удивлению, замещать меня оставили не Ходырева, прошедшего огонь и воду и хорошо знавшего службу, а младшего политрука, парня лет двадцати из комсомольских работников, закончившего лишь трехмесячные курсы политработников.

Гриша Чередник меня посещениями не баловал. Но мое лечение затягивалось, пальцы подживали плохо, и через неделю старший лейтенант явился лично, задал несколько дежурных вопросов о здоровье, озабоченно наморщился:

– Смотр через три недели, а ты, как нарочно, в санчасти завяз. Долго еще лежать будешь?

– Об этом у Натальи Викторовны спроси. Пальцы пока не зажили, не отпускает, хотя я просился.

Чередник позвал через санитара нашего врача и стал объяснять ей, что лейтенант Гладков очень нужен в роте. Предстоят боевые стрельбы, смотр, а он тут клопов давит. Я вдруг отчетливо заметил, как изменился мой старый товарищ. В голосе сквозили командирские требовательные нотки, и на врача он смотрел как-то свысока. Я вдруг вспомнил разговор о том, что готовится какое-то перемещение по службе, и Чередника прочат на должность комбата. Видимо, многое зависело от результатов стрельб и смотра, поэтому он торопил меня с выпиской.

– Клопов у нас никто не давит, – резко отозвалась Наталья, – потому что в санчасти их нет. А Гладкова я выписать не могу. Что толку? Походит в сапогах день-два, и снова пальцы воспалятся.

– Ну хотя бы через недельку, – приумерил свою прыть мой старый товарищ (может, уже бывший?).

– Посмотрим. Через неделю, возможно, и выпишем.

Наталья Викторовна ушла, а Григорий, посмотрев ей вслед и оценив стройную фигурку, обронил:

– Хорош ты, Васек, здесь пристроился возле красивой врачихи.

– Чего ты несешь, Гриша? – вспылил я. – Скажи лучше, какого рожна политрука моим взводом командовать поставил? Ведь есть помкомвзвода Михаил Ходырев. Или, по-твоему, он бы не справился? Тем более смотр впереди, а он дисциплину умеет держать и подготовку бы лучше организовал.

– Знаешь, Василий, лежи возле своей красивой врачихи и в служебные дела не лезь. Как выпишешься, тогда и продолжим разговор.

Чередник ушел, оставив пакет, который я не трогал до вечера. Потом развернул. Там было несколько хороших крупных яблок, плитка шоколада, печенье и чекушка «Столичной», аккуратно завернутая в газету. Яблоками и печеньем я поделился с бойцами, а вечером набрался храбрости и пришел в кабинет к Наталье Викторовне.