Читать «Я прошел две войны!» онлайн - страница 29

Так что не такой простой была эта недолгая война, которая дорого нам обошлась. В марте 1940 года, увидев, что наступление Красной армии успешно развивается, финское правительство пошло на подписание мира. Оно согласилось отодвинуть границу с Советским Союзом на Карельском перешейке и передать нашей стране в аренду на 30 лет полуостров Ханко с прилегающими островами.

И вопрос здесь стоял не только в территории, которая была не слишком велика. Можно по-разному оценивать Зимнюю войну, но мы сумели значительно укрепить наши северо-западные границы и обезопасить от внезапного удара Ленинград.

Я был награжден медалью «За боевые заслуги». Григорий Чередник получил орден Красной Звезды.

И еще одна маленькая подробность. Когда я выписывался из госпиталя, со мной провел беседу комиссар. Он пожелал хорошо отдохнуть (я получил двухмесячный отпуск), похвалил «за умелое командование и личную храбрость» и деликатно посоветовал не вести лишних разговоров о наших потерях в войне, возможных ошибках. Больше пропагандировать отвагу красноармейцев и преданность присяге.

Я молча кивнул. Сейчас я хотел только одного – быстрее вернуться домой и провести эти два месяца с родными.

Глава 3

Между двумя войнами

Я родился 11 апреля 1918 года в селе Коржевка Инзенского района, в 45 километрах от небольшого уездного городка и станции Инза. До областного центра – Ульяновска – 140 километров. Кто-то скажет: «Глухое место!» Может, оно и так. До железнодорожной станции целый день добираться надо. А весной, в распутицу, по нашему раскисшему проселку лучше вообще не соваться – липкий чернозем и талые ручьи между холмами.

Впрочем, я свою Коржевку глушью не считал, а город меня не интересовал. Село располагалось среди лесов, рядом река Сура. Огромные сосны, березовые рощи, много грибов, ягод, росли орехи.

Поляны среди деревьев в июне – июле усыпаны земляникой. Она поменьше городской, садовой, но запах и вкус совсем другой. В избу лукошко с земляникой внесешь, запах такой, что слюнки текут.

Помню, что сахара постоянно не хватало. Мама насыпала собранную землянику в большое глиняное блюдо, часть ягод давила ложкой и наливала молоко. Получалась такая вкуснятина, что мы оторваться не могли, всей семьей хлебали, пока блюдо не опустеет. Избалованы мы не были, время не слишком сытное.

Семья, как и большинство других в тогдашних селах, была у нас не маленькая. Пятеро детей. Старшая сестра Катя, затем я, брат Федя и две маленьких сестренки. Из довоенных событий наибольший след оставила во мне коллективизация, которая началась весной 1929 года.

Не берусь судить, насколько необходима была эта мера, но проводилась она, как и многое в стране, поспешно, под сильным давлением властей, с криками, перебранкой… и слезами. Крестьян поделили на две категории: середняки и бедняки. Насчет кулаков скажу, что их у нас почти не было.

Выселили из кирпичного дома одну зажиточную семью и увезли на станцию под охраной милиционеров и активистов. Ходили слухи, что у них обнаружили крупную сумму денег и золотые царские монеты. Позже объявили кулаками или подкулачниками еще одну семью, которая упорно не хотела вступать в колхоз. Их тоже куда-то выселили, отобрав почти все, кроме одежды и домашнего скарба.