Читать «Я прошел две войны!» онлайн - страница 126

– Такие, как ты, при первой возможности к немцам бегут. Да и как ты со своей пробитой рукой воевать будешь? Увести труса.

К расстрелу был также приговорен мародер, который самовольно уходил из части и шарил по карманам убитых немцев и наших погибших бойцов. Кроме всякого барахла в своем вещмешке он носил на руках штук шесть часов, в том числе золотые.

Через день нас собрали в небольшую колонну, и мы отправились к новому месту службы. Самой большой радостью для меня стало, что я встретил старого друга Валентина Дейнеку. Он получил месяц штрафной роты, сравнительно мягкий приговор. Лейтенанта Дейнеку вообще хотели оправдать – основная вина падала на меня, как на командира батальона. Но в последний момент судья, насмотревшись на дезертиров и самострелов, сменил решение.

– Из-за таких трусов вся Сталинградская операция могла сорваться, – сказал он. – Повоюйте рядовым!

Наши командирские полушубки заменили на солдатские шинели третьего срока, потертые ушанки. Выдали также обычные гимнастерки взамен комсоставовских. Едва не отобрали валенки (с моими отмороженными пальцами мне пришлось бы туго), но, учитывая усилившиеся морозы, оставили.

Поздно вечером мы пришли в поселок Абганерово (около ста километров от Сталинграда) и свалились без сил на деревянные нары в кое-как натопленном бараке. Заснули как убитые, но еще до рассвета начали просыпаться от холода. Кто-то растопил печку, вторая была неисправна. Люди облепили нагревшуюся печь, обсуждали, что будет с нами дальше.

Дело в том, что хотя приказ о формировании штрафных рот и батальонов был подписан еще летом, дело продвигалось медленно. Ходили слухи, что штрафников бросают в самые опасные места (чуть ли не на минные поля), почти все они гибнут, и шансов выжить у нас немного.

– А какие потери несут в наступлении обычные стрелковые роты, вы что, не знаете? – вмешался я в разговор, который вели несколько молодых ребят. – Порой половина погибает в одной атаке.

Вскоре нас построили. Сделали перекличку (было нас человек семьдесят), перед нами выступил командир штрафной роты, рослый капитан лет тридцати, перетянутый портупеей поверх полушубка. Рядом с ним стоял старший политрук, два-три лейтенанта и несколько сержантов.

– Товарищи бойцы, – обратился к нам капитан. – Вы прибыли к новому месту службы.

Уже первые слова прозвучали для большинства неожиданно. Никто не ожидал, что нас назовут «товарищами бойцами», как в обычных подразделениях. Многие представляли штрафную роту как разновидность тюрьмы, а командиры, стоявшие перед нами, являются кем-то вроде надзирателей.

Однако спокойная неторопливая речь капитана Олейникова Ивана Дмитриевича (он сразу нам представился) слегка нас озадачила. Большинство из нас готовились к худшему и не торопились верить словам.

Капитан объяснил, что мы являемся подразделением Красной армии с некоторыми особенностями. Нам выдадут штатное оружие, в основном винтовки, но получим и несколько пулеметов. В ближайшие дни рота будет пополняться, нас разделят на три взвода, мы займемся благоустройством нашего временного жилья, будет организована боевая подготовка. Понимая, что перед ним не те люди, которых следует потчевать длинными речами, Олейников закончил свое выступление и объявил: