Читать «Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции» онлайн - страница 137

Меня поразил этот быт, не обремененный ничем лишним. И я вспомнила наши московские квартиры. Бесконечные ковры, картины на стенах, засилье книг и бумаг – в папках, пакетах и в стопках. Буфет, набитый посудой, шкаф, едва вмещающий поношенные вещи, которые никак не удается куда-нибудь пристроить. Наследственное жилье, в котором у нас нередко обитает второе, а подчас и третье поколение первоначальных владельцев, представляет собой смешение «французского с нижегородским», где экран суперсовременного телевизора взирает на колченогую этажерку бабушкиных времен, наполненную безделушками. Выбросить этажерку не позволяет память о тех, кого уже нет, и остается только терпеть эту рухлядь, пока она сама не упадет на пол.

Стремление окружить себя разнообразными предметами, якобы создающими уют, мне кажется, записано в нашем национальном коде. И российские эмигранты уносят его с собой в дальние страны, через моря и океаны. Приходишь в русское жилье где-то на Западе и удивляешься: когда они успели столько всего накопить? На стенах картины и картинки, на полу коврики и паласы, полки забиты старинными русскими книгами, которые разыскиваются по всем букинистическим лавкам, начиная от Парижа и кончая Нью-Йорком. И непременно взятые в рамки семейные фотографии российских предков, вывезенные с Родины на чужбину. Нет, нам от этого, по-видимому, не избавиться. И хорошо бы еще, чтобы из окна была видна березка, пусть хилая и кривая, но все же до слез своя, родная. Миф о том, что этот наш символ – «русская березка» – произрастает исключительно на наших просторах, давно уже развенчан, но все-таки он нам что-то свое напоминает.

Из Японии я вернулась со стойким синдромом избавления от всего, что можно безо всякого ущерба для хозяйства вынести из дома. Выносишь к мусорным ящикам очередной пакет и чувствуешь, что сбросил с себя какую-то тяжесть и в доме стало светлее.

Не связано ли ограничение личных потребностей в Японии с явным недостатком жизненного пространства? Это особенно заметно, когда на поезде едешь вдоль побережья океана и видишь, как города и поселки переливаются из одного в другой без всякого перерыва. Только что на станции читаешь одно название, как уже следующая остановка и название другое. Это что же, новый город? А предыдущий уже кончился? Территории им катастрофически не хватает.

Вся забота японцев – о благоустройстве и поддержании порядка в общественных местах. В метро, на транспорте, в торговых центрах и просто на улицах – безупречная чистота. Везде, где можно, цветы. К деревьям на аллеях подведены водопроводные трубки, чтобы дерево не зачахло в городской атмосфере Множество фонтанов с бассейнами, в которых плавают рыбки – «золотые рыбки» по нашим понятиям, поскольку они красного цвета, но при этом невероятно упитанные. Эти «золотые рыбки» больше всего напоминают мне жирного карпа. И я не удивилась бы, если бы узнала, что свой век они кончают на сковородке. Искусственные ручейки, пруды, каскады, небольшие островки зелени раздвигают городские кварталы, и природа как бы заявляет о своем равноправии с тотальной урбанизацией современной действительности. Городские туалеты сверкают белоснежным кафелем и до блеска начищенными кранами. Уборка, насколько я могла наблюдать, происходит здесь круглосуточно. Трудолюбие японцев поражает воображение европейского жителя, привыкшего к вальяжному режиму.