Читать «Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции» онлайн - страница 113

– Да вот, понимаете ли, Владимир Владимирович, академики уперлись и стоят на своем …

Реакция на сей пассаж может быть двоякой.

– Слушайте, Юрий Сергеевич, давайте оставим этих академиков в покое! Пускай они сами решают, как им быть.

Но возможно и другое.

– Надо бы все-таки убедить наших ученых прислушаться к голосу общественности.

В тот вечер Коля был настроен философски и потому был склонен давать анализ ситуации вообще и своей в частности. Свое будущее он видел очень ясно: по истечении положенного срока он уходит с поста вице-президента Академии наук и целиком сосредотачивается на работе у себя в Институте нефтехимического синтеза им А.В.Топчиева.

– Ну, а твое будущее и без того понятно, – сказал Коля моему мужу. – При любом раскладе ты будешь по-прежнему трудиться в «Курчатнике» в своей должности руководителя теоретического отдела, куда же он денется?! У тебя вообще, кроме «пятого пункта», все в порядке!

На этой шутливой ноте мы расстались в тот вечер, и кто же мог подумать, что это будет последняя наша встреча?!

Коле предстояла серьезная операция. Она прошла вроде бы вполне успешно, ее провел блестящий хирург в одной из лучших клиник Москвы. За несколько часов до его внезапного ухода Коля разговаривал по телефону с Лялей в хорошем настроении – были очевидны все признаки выздоровления. Но тут случилось непредсказуемое. Оторвался тромб, и Коли не стало.

Это как выстрел из-за угла.

Дружба с Колей и его первой, несколько лет назад ушедшей из жизни женой, Наташей Шаховой, относит нас в годы молодости. Все мы жили тогда примерно на одном уровне – относительно скромное благосостояние, обилие друзей и жажда общения. Мы постоянно собирались и у Коли с Наташей или у нас, виделись в доме общих друзей, старались вместе отдыхать в Пицунде или Дубултах, а позже выезжали за границу.

В Дубултах в августе 1991 года мы пережили тревожное время. Однажды, посреди ночи, ближе к утру, часов что-нибудь в пять, звонит нам в номер наша подруга Алла Гербер, которая там тоже отдыхала, и говорит:

– Юра, мой муж, полусонный и ничего еще не понимая, взял трубку. – Извини, пожалуйста, что я тебя так рано разбудила, но у меня бессонница, и я не сплю, а слушаю радио «Свобода». Так вот они сообщили, что Горбачев арестован на отдыхе в Форосе, а в Москве переворот. Власть захватила какая-то странная компания по названию ГКЧП…

Мы повскакали с кроватей и сейчас же собрались все вместе на совет. Стали думать и гадать, что делать. Информации было совершенно недостаточно. Радио нещадно глушили, к телефонам выстроились немыслимые очереди. А по телевизору беспрерывно крутили балет «Лебединое озеро».

Ясно было одно – надо как можно скорее выбираться в Москву: дома у всех остались дети, и мы страшно волновались.

Столь любимая мной Рига не в первый раз оказывалась ловушкой для моей семьи: маленькой девочкой я со своими родителями оказалась в Риге 21 июня 1941 года – там собирался всероссийский писательский форум, на котором должен был присутствовать мой отец. Тогда правительство Латвии сделало все возможное, чтобы как можно быстрее отправить писателей домой. Однако же война догнала нас в пути, и наш поезд под Нарвой попал под бомбежку. Это было первое испытание, выпавшее на нашу долю в череде невзгод военного лихолетья.