Читать «Сказки Италии» онлайн - страница 3

Но ночью, даже в подземной тюрьме, снова появилось ослепительное сияние и послышались слова старухи:

— Красное солнышко, красное солнышко, будешь царицей по Божьей волюшке.

Тюремщик снова пошел к царю и снова доложил ему обо всем им виденном и слышанном.

Царь на этот раз был так изумлен, что созвал государственный совет. Одни советники говорили, что пекаркам следует отрубить головы, другие же уверяли, что они помешаны и что их следует отпустить на волю.

— Да и в самом деле, что же дурного было в словах этой женщины?

— Будешь царицей по Божьей волюшке. — Какая в том беда?

— Если бы Бог захотел, чтобы Головешечка стала царицей, то даже и Его Величеству не удалось бы тому помешать.

— Это правда! — сказал царь и приказал выпустить обеих из тюрьмы.

Пекарки опять принялись за свое скромное ремесло, и так как не было подобных им в искусстве пропечь хлебы как раз в меру, то их давальцы вернулись к ним очень скоро, и они зажили по-старому. Наконец даже сама царица начала отдавать им печь царские хлебы; таким образом, Головешечка часто стала ходить по лестницам царского дворца своими босыми и грязными ногами. Царица иногда ее спрашивала:

— Головешечка, почему ты не моешь лица?

— Ваше Величество! У меня слишком нежная кожа, и вода попортила бы ее, — отвечала Головешечка.

— Ну, а скажи же, зачем твоя мать зовет тебя Красным солнышком?

— Потому что я буду царицей по Божьей волюшке! — был обычный ответ. Царицу это забавляло, а Головешечка, уходя со своим лотком, покрытым царскими хлебами и булками, все смеялась да смеялась.

Соседки, слыша, как она проходила, говорили:

— Вот опять Головешечка кудахчет!

Между тем каждую ночь в доме пекарок происходила та же история. Соседки просто бесились от любопытства. И как только увидят чудное сияние и услышат припев старухи, так сейчас же все бегут к двери пекарок, не зная, что и придумать, чтобы взглянуть на такое чудо.

— Пекарки, будьте любезны, одолжите мне, пожалуйста, решето, мое сегодня разорвалось! — говорила какая-нибудь из них.

Головешечка сейчас же отворяла дверь и подавала решето.

— Как! Вы сидите впотьмах? — восклицала соседка. — Когда я стучала, у вас было светло.

— О! Вам это показалось, — отвечала Головешечка со своим обычным смехом.

Дело дошло также и до ушей царевича, которому минуло уже шестнадцать лет. Он был большой гордец, и, когда ему случалось встретить на лестнице дворца Головешечку, бегущую с доской на голове или с корзиной на плечах, то он обыкновенно отворачивался, чтобы ее не видеть, так как его тошнило при одном взгляде на нее.

А один раз царевич встретил Головешечку на площадке лестницы, и ему показалось, что она задела его лотком; он страшно разозлился и пихнул ее ногой. Головешечка упала и покатилась по ступенькам лестницы, при этом все хлеба и булки рассыпались и потеряли форму. У кого хватило бы смелости отдать их царице в таком виде?

Головешечка вернулась домой, плача и охая.

— Что случилось, дочь моя? — спросила ее мать.

— Царевич пихнул меня ногой и опрокинул лоток.