Читать «ГОРЕНИЕ. Книга 1 — 2» онлайн - страница 546

— Что ж, Витте, по-твоему, республику думает провозглашать? Ты что, Трепов?! Надо уметь скрывать и симпатию и антипатию, ты ведь человек государственный, твое лицо обглядывают, а оно вроде плохой дипломатической ноты, на нем видно даже то, что писать не след, разве можно так?

— Ваше величество, свет наш, вы б так-то с Витте говорили, как со мной, чтоб он силу чуял, а вы с ним все молчите да молчите!

— Говорят с тем, кому верят, Трепов.

Дмитрий Федорович не удержал благодарственной слезы, потянулся к ручке, приложился, государь милостиво соизволил разрешить.

— Как думаешь, позицию Горемыкина по аграрному вопросу Дума не примет?

— Никогда, ваше величество! Их позиция — наша, они ведь не допускают даже и мысли, чтоб крестьянский уклад менять хоть в малости, они никогда не пойдут на то, чтобы отдать дворянство на растерзание. Другое дело — помочь мужику купить землю, под кредит, под процент, — это пожалуйста. Купит-то кто? Верный мужик купит, горлопан разве сможет? Проект Горемыкина хороший, ваше величество, его все губернаторы поддержат, вся власть за него, власть истинная, русская, а не виттовская.

— Ты полагаешь, что Думу не удастся повернуть к горемыкинскому проекту?

— Кадетскую? Да никогда, ваше величество! Разве кадет губернатору верен? Он верен живчикам, современному помещику он верен, который норовит ужом всюду пролезть, никакой солидарности, старину не чтут, с мужиком на равных в трактирах калачи едят, чистые прасолы!

— Разве Трубецкие — прасолы? Они княжеского рода, их мои предки подняли…

Трепов чуть было не выпалил: «В семье не без урода, мало ли чьи предки силу умели показать», — но вовремя остановился, испугавшись, что могут неверно понять.

Царь накинул шинель:

— Пойдем прогуляемся.

Когда спустились в парк, Николай спросил:

— А что Витте пишет о Думе: «Или сговориться, или крайние меры?» Как полагаешь?

— Полагаю, что на крайние меры он никогда не решится: кто ж на свое дитя руку поднимает?

— Это как? — удивился царь. — По-твоему, Дума — его детище, а не мое? Ты это что, Трепов?!

— Ваше величество, государь, Дума — ваше детище, ваше, чье же еще?! Да только именно эта ли?

— А кто, по-твоему, может распустить эту Думу, чтоб подобрать новую, мою?

— Горемыкин, — не задумываясь ответил Трепов. — Только он, только Иван Логгинович! Ему все эти игрушки надоели, дело к старости идет, спокойствия хочет, а Витте всего пятьдесят семь, он как конь норовистый, ему б только функционировать!

— Ишь какие слова знаешь, — усмехнулся государь, — а прикидываешься: «Я, мол, мужик темный, неученый…» Хитрован ты, Трепов, необыкновенный хитрован… Ну, положим, Горемыкин — верный нам старик, положим, эту Думу он погонит взашей… А кто ответит за спокойствие в стране?

— Дурново, — так же определенно ответил Трепов. — Кто же еще?

Государь зябко поежился, посмотрел на небо:

— Дождь будет завтра… Погода как меняется, а? Прямо будто господне неудовольствие сошло… Так вот, Дурново мне не нужен, его Горемыкин станет бояться: кто одному хозяину изменил, тот и второго предаст. Столыпин придет на его место.