Читать «Журнал Борьба Миров № 1 1924» онлайн - страница 33

— Ах, это Вашего жениха зовут Стрельбицкий? — спросил полковник.

— Да, Вацлав Стрельбицкий.

— В таком случае Ваше дело безнадежно. На этого негодяя и пули жалко. Понимаете?

— Не совсем.

— Я говорю, что этот негодяй и пули не стоит.

— И вы, полковник, стоите пули?

Фон Готтенберг опрокинул от неожиданности рюмку коньяку на белоснежную скатерть. Затем расхохотался.

— Да, пожалуй стою.

— Тогда получайте ее — и она, вынув из- за корсажа маленький браунинг, спокойно выстрелила в полковника. Полковник упал, а блондинка выбежала.

Опешившие хозяева пришли в себя только через минуты две и полковник фон Готтенберг был увезен в комендатуру в почти омертвелом виде.

На следующий день город был объявлен на осадном положении. Были произведены многочисленные аресты, в том числе и Давида Марковича. Казнь Стрельбицкого была отложена на некоторое время.

В маленьком городке с еврейским населением, где нет бюллетеней, газет и журналов, существует особый вид выявления общественного мнения. Своей молниеносностью, предвидением и забронированностью от власть имущих, он резко отличается от других видов. Где он зарождается, какими путями достигает своей цели — никому неизвестно. Змеей скользнувши по синагоге, пропульсировав на бирже, бьется крыльями о стены банков, о стойки магазинов и даже о полки богаделен. Но самое замечательное свойство этого вида общественного мнения заключается в том, что все многообразие его уже к вечеру приводится путем добавлений, выпадений и изменений к единой и ненарушимой формулировке.

На следующий день к вечеру говорили все и без исключения:

— Она хотела, чтобы казнь была отложена и казнь отложили. Она не хочет, чтобы его расстреляли и его не расстреляют.

— Ух, эти большевики — вы еще не знаете, что это за дети.

Так говорили в синагоге, на бирже, в банках и даже в богадельне.

Когда капитану барону фон Вассерблюму, заместителю убитого полковника фон Готтенберга, доложили о том, какое общественное мнение сложилось в вверенном ему городе — у него от злости зашевелились усы.

— Увидим — яростно произнес он — расстреляем ли мы этого бандита или нет. — И капитан назначил казнь на следующий день и приказал оповестить предварительно население, точно указав срок казни.

Нельзя сказать, чтобы жители города X. особенно любили наблюдать такие вещи, как труп, рана, кровь. Я бы сказал, что именно этого они не любили, в особенности после последнего погрома, когда добрая треть населения была объектом наблюдения и только две трети наблюдали, плотно заколотив окна ставнями и заперев двери на все болты и крюки. Тем не менее в этот раз, несмотря на ранний час, а было только шесть с половиной часов утра, добрых две-три тысячи человек собралось за городом, в поле, где должна была произойти казнь Стрельбицкого. Да и пришли они не столько посмотреть на казнь, сколько убедиться, что «он расстрелян не будет, потому что, если уже большевики взялись за дело, то это просто не пройдет».