Читать «Я дрался за Украину» онлайн - страница 99

Кормили очень плохо, пайки были маленькие, многие не выдерживали и умирали. Я боялся там умирать, потому что тех, кто уже не мог ходить на работу, вывозили из бараков в отдельное помещение, как будто на отдых. Кормили их совсем мало, и они там понемногу «доходили». Умерших сносили в морг, раздевали и каждому к ноге привязывали дощечку с номером дела. У меня был номер Н-372. И самое страшное было то, как вывозили трупы из лагеря — клали по шесть трупов на сани и везли на проходную. Выписывают пропуск на трупы, а потом охранник берет трехлинейку и каждого колет штыком — может, еще живого вывозят. В нашем лагере кололи, а в других лагерях били трупам по голове молотом. Трупы везли под гору Шмидтиха, там днем жгли костры, чтобы земля растаяла, а на ночь выкапывали траншеи. Подъедут к траншее, сбросят трупы, бульдозер их засыплет землей и все. Вот такие были «похороны».

А.И. — Кто сидел в лагере вместе с Вами?

П.М. — У нас сидело пятьдесят тысяч человек. Кого там только не было — латыши, литовцы, эстонцы, чеченцы, а больше всего было украинцев. Много было грузин, татар.

А.И. — Каковы были взаимоотношения между заключенными?

П.М. — Все политзаключенные дружили между собой. До 1947 года вместе с нами сидели уголовники, а когда начался конфликт между Америкой и СССР, от нас всех криминальных убрали, для политических сделали отдельные лагеря. А нам всем повесили номера на спине. А когда вместе с нами были уголовники, то номеров еще не было.

С криминальными у нас были конфликты. Они ходили, отбирали пайку хлеба — заберет, а может, и прибьет кого-то за пайку. И на работу уголовник идти не хочет: «Я вор в законе!» Среди них много было таких, которые имели по 25 лет срока. Сидит-сидит, потом убьет кого-то, ему еще добавляют срок. Еще кого-то убьет — еще добавят. И так он сидит и сидит. Выйдет на работу специально, чтобы кого-нибудь убить. А раз убьет, то его будут год держать в тюрьме, на следствии. Он на работу ходить не будет, и мерзнуть не будет, и какую-то похлебку дают — он уже привык. Так что, если не будешь себя охранять, то он подойдет к тебе сзади, ломом ударит по голове и все. У нас уже был такой порядок, чтобы защититься. Вот дружат пару хлопцев, соберутся — один работает, а второй стоит с ломом и караулит, чтобы никто не подошел. Подходит уголовник:

— Хлопцы, дайте прикурить.

А сам держит под мышкой лопату без черенка — чтобы по голове врубить. Или молот имеет при себе, или кайло — вот такие были «специалисты»! Мы уже знали это дело, как только он подходит, мы сразу к нему:

— У нас огня нет! Беги подальше, а то сейчас мы тебе «прикурим»!

А.И. — Вы принимали участие в Норильском восстании 1953 года?

П.М. — Принимал, но хочу сказать, что оружия мы почти не имели, поэтому восстание было по сути мирным. В основном мы требовали смягчить лагерный режим. Например, на ночь бараки запирали на замок, а внутри бараков горели буржуйки. Бараки деревянные, могут загореться. Если никто с улицы не откроет барак — то сгорят люди. Так мы решили устроить забастовку — или смерть, или лучшие условия жизни. Первым выступил 25-й лагерь, а потом поднялись все лагеря Норильска.