Читать «Я дрался за Украину» онлайн - страница 36

А.В. — Что Вам больше всего запомнилось на подготовке?

Т.З. — Однажды был военный суд. Собирают вечером три сотни и ставят буквой «П». Нас в последнее время плохо кормили, не давали хлеба. Кофе без сахара был, из свеклы что-то готовили, так как хлеба не хватало. А на кухне работал парень, я знал, из какого он села — так он украл 28 буханок хлеба, и его разоблачили. Стоит полевая жандармерия и зачитывает приговор: «Смертная казнь!» А он стоит, его не привязывали, ничего такого. Тот, который должен был казнить, может быть, знал его, а может, это был его друг — что-то он долго крутил наганом. Нажимает на курок… цинь! И нет выстрела. В чем там дело, я не знаю. А осужденный сразу побежал в лес. Его схватили, привели снова на место казни, и уже кто-то другой в него выстрелил. Он упал, как косой подкошенный. Я первый раз в жизни увидел, как человек моментально падает. Бывает, что еще кто-то шатается после выстрела, а этот моментально упал. Так что у нас была не железная, а стальная дисциплина. Все это происходило в июле месяце 1944 года.

В августе я был еще в Граливке, а под конец августа нас повели на гору Буковое Бердо. Там проводили подготовку для многих сотен. Там был и «Наливайченко» (непонятно, о ком идет речь, возможно, ошибка — прим. А.В.), и «Громенко» (Дуда Михаил Иванович, поручик УПА, командир «Железной сотни» — прим. А.В.). Одним словом, мы там доучивались. И пока мы там находились, словаки дали нам немного оружия (Т.З. не уточняет, были ли это договоренности с чехословацкими военными частями или покупка оружия у местного населения — прим. А.В.). А 25 сентября 1944 года видим — внизу большевистские танки. И нам дают приказ — идем в тыл большевиков. Шли, будучи уже экипированными как надо. Это происходило ночью. Я спать хочу, как волк, и есть хочу, как волк! На ходу и заснул. Шли, шли, я ничего не помню — спал. Вдруг обрыв впереди, я на этом обрыве и упал задом. Сижу и думаю: «Все, отвоевался». Но начал карабкаться вверх и вернулся в свою сотню. Возле села Яблонька Нижняя видим, что мадьяры бегут к нам, наготове. «Рен» шел впереди и дал команду: «Растянуться на шесть метров и маршировать дальше». Мадьяры подбежали к нам на какое-то расстояние, стали с винтовками в руках и смотрят на нас, а мы маршируем.

А.В. — То есть, венгры вас не трогали?

Т.З. — Да, и я тогда еще не знал почему. А, оказывается, существовала тайная договоренность между УПА и мадьярской армией. Потому что мадьяры бежали к себе в Венгрию, а мы шли к фронту. И они не хотели с нами воевать, а мы не хотели с ними.

Идем мы дальше и снова встречаем мадьяр. У них и у нас телеги, но их телеги застряли и не могут проехать — да так, что и мы не можем идти дальше. Поговорили они с нами по-немецки, и мы им помогли вытащить телеги. А потом они сказали, что сначала думали про нас, что это москали идут.

После того эпизода мне дали лошадь, навьюченную медикаментами. Так с тем конем я зашел в Оряву — там течет река Орява и село есть с таким же названием. А дальше было какое-то село, не помню, как называется, название на букву «к» (очевидно, речь идет о селе Козева Сколевского района Львовской области — прим. А.В.). И там мы видим зарево — все горит, уже рядом большевики. А на мосту через Оряву стоят мадьяры и говорят, что мост заминирован. Но нас они пропустили, мы немного прошли дальше, и тут начала бить большевистская артиллерия. Мы возвращаемся по тому мосту назад, видим — мадьяры уже сматывают телефоны, готовятся отступать. Зашли мы в село, я коня передал ребятам, которые его кормили. У нас было разделение обязанностей — я только вел коня, а кормили или лечили его другие. И в том селе мы просто попадали с ног — кто где сел, там и заснул. Но через некоторое время снова начались выстрелы, и мы пошли дальше.