Читать «Гнев бессилия» онлайн - страница 4

Все это и множество других, менее знакомых мне вещей было навалено вперемешку с книгами. Я понял, что он, не отбирая, сносил сюда в кучу и самые скромные и самые редкие издания. Истрепанные, зачитанные книги лежали рядом с первоизданием «Откровений», со сказками безыменных авторов в причудливо романтическом издании Нодье, с «Принцессой Клевской» в старинном переплете. Я узнал собрание сочинений Гюго, унаследованное Рено от отца; Пруста, в котором, словно глаза, не хватало «Любви Свана»; книги Конрада и Вульфа в издании Таухница — словом, все книги, которые я столько раз перелистывал и брал у него. Надо всем этим простиралась маленькая рука из бронзы. Гибкая, тонкая рука Будды из Непала казалась выражением немого протеста отчаяния.

Когда я подходил, Рено сваливал в костер новую ношу — целую кипу томов Бальзака. Я окликнул его с порога.

Он обернулся. Как хорошо я знал эти серые, сверкающие глаза, и жгучие, и холодные! Он нагнул голову, как молодой бык.

— Ну что? — спросил он. Я заметил, как у него ходят желваки. Он стоял в напряженной позе, готовый к прыжку. Я подошел.

— Послушай, Рено… — начал я, подняв руку. Но он действительно прыгнул, отвел мою руку и преградил мне дорогу. Я хотел взять его за кисть, но он резким движением освободился. — Рено, — умолял я, — ну, послушай меня. Что за безумие опять…

— Безумие? — бросил он. Он засунул руки в карманы и разразился хохотом. Это был деланный, резкий и вместе с тем жалкий смех. — Безумие, говоришь! Да, действительно безумие… Зато ты — ты не безумен, о нет, нисколько. — Он смотрел таким взглядом, будто ненавидел меня.

Я понял, что если не заговорю немедленно, он возьмет меня за плечи и вытолкает вон.

— Рено, Рено, — закричал я, — где твое хладнокровие? Погоди! Выслушай меня! Что ты делаешь? Ну для чего эта жертва всесожжения? Кого ты наказываешь? Только себя, а когда…

Он прервал меня криком.

— Нет! — Он покачал головой. — Себя? Наказываю себя? — Взмахом руки он словно отбросил эти слова и вдруг нагнулся ко мне. — Нет, — вскричал он, — не себя! — Он кинул мне в лицо: — Не себя… а ложь! — Он исходил криком: — Ложь! Слышишь ты… Ложь!

Я подумал, что он обвиняет меня.

— О ком ты говоришь? — возразил я. — Какая ложь?

Понял ли он мой вопрос? Возможно, не сразу… он продолжал в бешеном гневе:

— …Самую великую и самую страшную ложь в этом страшном мире! Ложь! Ложь! Ложь! Какая ложь, ты спрашиваешь? Будто ты не знаешь! Да, да. Я все понимаю. Ты тоже, ты тоже лжешь, как лгал раньше и я. Но я уже не участвую в ней, хватит с меня! Прощай, все кончено, я все понял! — закричал он в приступе гневного отчаяния, потом отвернулся и шагнул к приготовленному костру.

Я схватил его за рукав, пытаясь удержать. Но он поволок меня за собой, и в три прыжка мы оказались у наваленной кучи. Он ударил в нее ногой, и в воздух взлетела «Пармская обитель». В тот же момент он вцепился в мое плечо и силой заставил меня наклониться над своими сокровищами.