Читать «Правитель Аляски» онлайн - страница 342

   — Далеко ли отсюда миссия? — спросил Головнин.

   — Недалече, вёрстах в двенадцати от крепости, — ответил Гагемейстер. — На лошадях рукой подать. Дорога приятная, дубовые леса по склонам холмов, кругом цветы. Иногда встречаются дикие козочки. Сверху весь залив как на ладони. Святые отцы живут здесь недурно — не так, конечно, как в Лиме, где они, не стыдясь молвы, играют по трактирам в карты, дуют вино да тискают простолюдинок. Здесь же они обращают в свою веру индейцев, пойманных в прериях, как дикие лошади, арканом, и заставляют их в поте лица трудиться на своих полях. Что ж не жить на дармовом рабском труде!

   — Ревизуя наши американские колонии, — суховато сказал Головнин, — я убедился, что и в наших селениях отношение к алеутам и другим работающим на компанию природным жителям во многом похоже на отношение к бесправным рабам. На Кадьяке и Алеутских островах мне жаловались на жестокие притеснения, кои испытывают они от местных приказчиков, на то, что их надолго отрывают от семей и заставляют идти в опасные экспедиции, часто приводящие к гибели людей. И такое случается вплоть до наших дней. Кадьякский тоен Наккан жаловался мне, что недавно послали его вместе с единоплеменниками промышлять морских бобров на французском судне. Они ехать по проливам отказались, боясь нападения колошей, но их заверили, что судно пойдёт на необитаемый остров. Обманули! Завезли в место, где проживают колоши, и во время высадки на берег подверглись они огнестрельной атаке, и были убиты из них двадцать один мужчина и три женщины. Когда же вернулись в селение, то компанейские чиновники, дабы ублажить француза, хотели дать на корабль другую группу несчастных алеутов, и неизвестно, какими жертвами завершилась бы новая экспедиция, ежели б не взбунтовались сами французские матросы против своего капитана и не сказали ему, что с них хватит, с алеутами на борту в плавание они более не пойдут.

Гагемейстер слушал Головнина с краской на лице, боясь оторвать глаза от палубы.

   — Погоди-ка, Леонтий, — взглянув на него, сказал Головнин, — да не при твоём ли уже правлении это случилось?

   — Да, это я, — хмуро подтвердил Гагемейстер, — заключил с французом Рокфелем соглашение о совместном промысле. Но в нём было записано обязательство француза: на случай возможной гибели компанейских служащих он должен был уплатить компании по двести талеров за каждого погибшего алеута. За неимением наличной суммы Рокфель обещал вернуть долг грузом пшеницы, которую намерен обменять на свои товары у монахов в Калифорнии.

   — Н-да! — раздражённо сказал Головнин. — Пшеницы у тебя, кажется, и без того хватает, а вот двадцать с лишком служащих компании уже не вернёшь. Да и откуда взялась такая такса — двести талеров за жизнь человека? Я не ожидал, Леонтий, что и ты будешь пользоваться методами, которые скомпрометированы в других колониях. Мне кажется, и для тебя лично, и для того человека, которого ты намерен оставить своим преемником, — я слышал, это зять Баранова Яновский, — будет лучше решительно отказаться от способов деятельности, связанных с гибелью людей. Я собрал достаточно прискорбных фактов и намерен в своей записке на имя императора и в правительственные органы со всей резкостью поставить вопрос о необходимости реформы управления в Российско-Американской компании и о потребности неотложно установить здесь новые, более гуманные отношения со служащими. Прошу иметь это в виду!