Читать «Правитель Аляски» онлайн - страница 23

   — Давай обратно, к трактиру, — скомандовал Баранов.

Когда экипаж тронулся, он вдруг беззвучно рассмеялся, горько, невесело. И, заметив вопросительный взгляд Подушкина, негромко сказал:

   — Знаешь, о чём подумал я, Яков Аникеевич: а что бы делали эти храбрые голландцы, ежели б встретился им здесь, на Яве, такой примерно народ, как ситхинские колоши? Неужто и колошей сумели бы до такого состояния довести?

   — Никогда! — убеждённо сказал Подушкин. — Сами знаете, Александр Андреевич, для колошей смерть — почётнее всякой неволи, тем паче рабства. — Догадываясь, о чём думает сейчас Баранов, Подушкин, добавил: — Видно, судьба нас наказала, что на пути компании такой непреклонный народ поперёк дороги встал.

Подушкин угадал. Рассказ Якова Аникеевича, успевшего за эти дни вместе с офицерами «Кутузова» побывать на нескольких приёмах, о том, какие глубокие корни пустило рабство в батавском обществе, как и сцена, которую наблюдал Баранов на площади после окончания службы, пробудили в нём воспоминания о тех временах, когда, обосновавшись на Ситхе, они начали строить крепость и как не просто было устанавливать ему добрососедские отношения с племенами, заселившими Ситху и соседние с ней острова. Уже сама внешность колошей говорила о многом: каменно непроницаемые лица с хищными орлиными носами, мощные мускулистые торсы, твёрдый, дерзкий взгляд — во всём их облике выражались бесстрашие, гордость, сознание силы. Их тоены были несговорчивы: отказались, несмотря на обильные подарки и щедрые посулы, уступить лучшее место на острове — на высоком камне-кекуре.

...Скоро Пасха, думал Баранов под мерный стук колёс экипажа. И в тот, памятный ему, первый год на Ситхе за неустанными делами по оборудованию крепости не забыли они отметить святой христианский праздник крестным ходом, послали толмачку в селение колошей пригласить приезжих тоенов на церемонию освящения крепости. Чем же ответили им на эту любезность и знак добрососедского благорасположения? Ограбили мирную толмачку и, избитую, послали сказать, что не их это праздник и не придут. Медведников советовал: надо простить их неразумие. Но простить, когда тебя дерзко оскорбляют, значило бы проявить слабость. Им того и надо: увидят, что слаб, окончательно считаться с тобой перестанут. Нет, решил он тогда, настало время показать зубы.

Может, и не очень грозно выглядел его небольшой отряд из двадцати людей, с двумя лёгкими пушками, когда, переправившись на байдаре, смело вступили они в селение колошей и неожиданно встретили там несколько сот вооружённых воинов. Немудрено было дрогнуть в таком окружении, но, минуя столбы с вырезанными на них головами туземных богов, они с зажжёнными для выстрелов фитилями шли вперёд, прямо к жилищу оскорбившего их тоена, и стоило тоенской охране обозначить отпор, как фитили были поднесены к зарядам, и прозвучали выстрелы, разогнавшие храбрецов прочь. Вот тогда, увидев неустрашимость русских, ситхинцы сразу зауважали их, повели угощать, завели разговор о мире и дружбе, стали дарить подарки, и, слава Господу, обошлось без крови, лишь немного попугали диких пальбой.