Читать «Правитель Аляски» онлайн - страница 20

   — Имя было ему как будто знакомо, но человека этого припомнить не мог, из-за чего и испытал раздражение, что память подводит.

   — Да слышал ты, Александр Андреевич, о нём, — энергично заговорил Кусков, — рассказывал я тебе. Тот самый удалец, что с Ефимом Поточкиным на Медную ходил, а обратно с тоенской дочкой вернулся. — Худощавое лицо Кускова расплылось лукавой улыбкой.

   — Припоминаю, — облегчённо подтвердил Баранов. — И тоенская дочь ещё отговорила их на Читину идти, где, мол, злонамеренные действия против наших вояжёров готовились...

   — Вот-вот, — подхватил Кусков. — В тот же год, когда на Нучек они вернулись, крестил он медновскую свою девку здесь, на Кадьяке. В церкви нашей и обвенчались. С тех пор вместе на Нучеке живут. Поточкин хорошо о нём отзывался: лихой, работящий, на все руки мастер.

   — Так, — одобрительно сказал Баранов. — И говоришь, Иван, здесь он сейчас, этот Тараканов?

   — Здесь, встретил его намедни на берегу. Ружьё, сказывал, поломалось, надобно в нашей мастерской ремонтировать.

   — Что ж, — энергично сказал Баранов, — я Тараканова видеть хочу, сегодня же. Пусть разыщут и приведут ко мне для разговора.

После полудня Кусков вернулся в сопровождении рыжебородого мужика лет около тридцати.

   — Это и есть, Александр Андреевич, Тараканов, о котором мы с тобой толковали, Тимофей Осипович.

Тараканов был несколько выше среднего роста, плотного сложения, в чертах его открытого лица проглядывало что-то молодецкое, сразу располагающее к себе.

Баранов встал из-за стола, протянул промышленнику руку.

   — Будем знакомы, Тимофей Осипович, маленько наслышан о тебе. Ты, Иван Александрович, иди, — сказал он Кускову, — делай свои дела. Мы уж сами побеседуем. — Подождал, пока тот закроет дверь. — Как жизнь твоя семейная, Тимофей Осипович, как жёнка твоя медновская поживает? По родичам не скучает?

   — Да всё вроде путём, обвыклась немного, — сдержанно отвечал Тараканов.

Он размышлял, зачем понадобился главному правителю. Но встрече был рад: сам собирался на днях прийти, поговорить о своих нуждах.

   — Как же зовут твою симпатию? — продолжал неторопливо выпытывать Баранов.

   — Анфисой крестили.

Тараканов не стал говорить, что сам по-прежнему предпочитает называть её Калахиной: это необычное имя почему-то нравилось ему больше.

   — Сам-то давно ли здесь? Ты уж извини меня, Тимофей, всех не упомню, когда кто к нам прибыл.

   — На «Фениксе» пришёл я, четыре года назад, и сразу почти на Нучек был направлен.

   — Так, — с удовлетворением констатировал Баранов, — значит, не из ссыльных ты поселенцев...

   — Бог миловал, — усмехнулся Тараканов. — Охотник я сибирский, из Иркутской губернии.

Не зная, понравится ли Баранову упоминание, что не хотел он по стопам отца идти, оттого и подался в охотники, о купеческом роде своём Тараканов промолчал.

   — Не надоело ещё на Нучеке? — закинул на всякий случай Баранов.

   — Подумываю, — опять осторожно ответил Тараканов, — может, пора уж и сюда перебраться, ежели примете. Заскучал я на Нучеке, приелось всё, одни и те же места, те же лица...