Читать «Свержение ига» онлайн - страница 17

   — И живут?

   — Если по делу что сказал, он всё твоё добро обратно запихивает, чего ж не жить?

   — А вдруг не так запихнёт?

   — Бывает. Один, слышь, до сей поры через пупок дух пущает, однако живёт.

Корчма взрывается гоготом.

   — Врёшь ты всё! — доносится с другого угла. — Не было никакого обоза, доподлинно знаю. Одни Князевы дружинники, с десяток, не боле.

   — А кто ж их порешил?

   — Вроде новгородские в отместку.

   — Вовсе н-не от Н-н-нова г-города, — нетерпеливо стучит ближняя кружка, — а от К-к-к...

Помогают:

   — Казани?

   — Крыма?

Бедолага машет головой:

   — К-к-казимира. Сто лыцарей — и все в ж-железах.

   — Зачем же крулю польскому на княжеских людей идтить?

   — П-п-п... — снова стучит кружка.

И снова помогают:

   — Попугать, что ли?

   — Полон взять?

Наконец справился:

   — П-плесните медку, с-скажу.

   — Тьфу ты! — плюются мужики и даже обижаются.

   — Не, братва, этот разбой без татарвы не обошёлся, — вплетается в гам новый голос. — У меня шуряк в Лопасне ям держит, так сказывает, что их недавно в наши места тучей налетело. Татарве же разбои учинить и кровь крестьянскую пролить — что нам водицы испить.

   — Это верно, — вздыхают мужики, — недавно опять Коломну пограбили и великий полон взяли. Никак не найдут наши князья управы на басурман.

   — Да им-то что? Денежки собрали и откупились, а вся истома нам достаётся...

На другом конце строения за глухой перегородкой гуляла чистая питейная половина. Близился Михайлов день, когда по заведённому обычаю начинали отходить из Москвы торговые караваны на осеннюю ярмарку в Орду. Накануне собирались здесь купецкие артели для того, чтобы взять непременный посошок в дальнюю дорогу, а заодно и новых товарищей испытать: как пьют да как расплачиваются. Шли в Орду обычно по воде. Москва-река изукрашивалась на несколько дней разноцветьем парусов и неторопливо уносила суда, набитые хлебом, льном, кожей, меховой рухлядью и кузнечными поделками. У Коломны она передавала их своей старшей, коварной сестрице Оке. Та кружила купцов по извивам, ротозеев сажала на мели и топила в стремнинах, а умелых быстро доносила до матушки-Волги. Отсюда, если не перехватят по пути разбойные ватаги волжских ушкуйников, можно было уж прямиком добраться до Орды. Удачливые поспевали как раз к Покрову, когда открывалась ярмарка. Так и говорили: коли ласков Покров, даст прибыток под кров.

Торговые люди и в веселье о деле не забывают: похваляются своим товаром да купеческой смёткой. Те, кто меха везут, прихватили образчики для приценки. В Москве знатоков немало, но великокняжескому денежнику особая вера. Он, итальянец Жан Батиста дела Вольпе, а по-простому Иван Фрязин, не только государевы деньги чеканит, но и счастливый глаз имеет. Поднесут к нему образчик: «Погляди-тко, Ван Ваныч!» Тот встряхнёт шкурку, подует, на свет глянет. Коли в сторону отложит — плохи дела, коли к себе заберёт да деньгой звякнет — жди удачи. Спорить не смеют. Однажды кто-то заикнулся, так Фрязин тотчас бросил ему шкурку назад. А на следующий день купец со всем своим товаром в реке потонул. С той поры молчат купчишки, во что обрядит Фрязин, то и принимают, лишь смотрят украдкой, сколько насыпал, а друг с дружкой равняются. Радуются, как дети, у кого хоть на грош больше, и отсылают к столу итальянца дорогие заморские вина.