Читать «Свержение ига» онлайн - страница 14

Василий тут же забыл о своём намерении.

   — Пошли! — мотнул он головой и повёл Матвея к покоям отца Паисия.

Старец умирал в полном сознании. Прибывший учёный фряжский лекарь синьор Просини, которого все на великокняжеском дворе называли Синим-Пресиним, отчуждённо стоял в стороне. Ему не позволили осмотреть больного, упросившего великого князя не отягчать последних минут излишней суетой. И хотя Просини внутренне был рад этому, поскольку сомневался в силе своего врачевания, он всем видом показывал обиду.

   — Что, привезли святого отца для причастия? — быстро обернулся великий князь на звук открываемой двери.

   — Нет, государь, — ответил Василий и, подошедши к нему, склонился в поклоне. — Человек принёс весть: Пенькова с дружиною прибили. Только что!

Иван Васильевич сверкнул глазами:

   — Ну-ка, приведи его сюда!

Матвей бесстрашно вошёл в тёмные и прохладные покои, перекрестился на иконы и поклонился великому князю:

   — Здоров будь, государь. Вёз тебе поклон от святого отца Нила, а привёз ещё и весть плохую. Наткнулись мы со товарищем на твоих людей, лихими людьми в лесу погубленных, и один из них, совсем разбитый, просил упредить тебя.

Грозно сдвинул брови великий князь, сполохами гнева осветилось его лицо, но голос сдержал.

   — Вольно же у нас разбойному люду средь бела дня гулять! Василий, отряди человека к Хованскому — пусть весь лес прочешет, а его по этому делу подробней допросит! — И, посмотрев на Матвея, добавил: — Об отце же Ниле в другой раз с тобой поговорим.

   — Дозволь, государь, ещё два слова тебе сказать с глазу на глаз! — решительно сказал Матвей. — Дело спешное и важное.

   — Говори, — недовольно поморщился Иван Васильевич, — хотя здесь и не место.

   — Прости, государь, но это дело только тебя касается.

   — Оставьте нас! — приказал великий князь.

Синьор Просини гордо вскинул голову и, ещё более обиженный, направился к двери. За ним вышел и Василий.

   — Государь! — подошёл ближе Матвей. — Дружину-то твою не грабить хотели, на тебя злозадумцы засаду делали.

   — Ты в своём ли уме, холоп?

   — Опознал мой товарищ среди них Яшку Селезнёва — брата того боярина новгородского, которому ты на Шелони голову срубил. Ходил он и всё искал тебя среди побитых.

   — Так, — зловеще протянул Иван Васильевич, — неймётся, видать, новгородским ослухам! Ну ничего, я их скоро успокою!..

   — Ослухи-то не только в Новом городе, но и под самым твоим боком, государь, — осторожно сказал Матвей.

Не любил Иван Васильевич, когда посторонние знали нечто большее о великокняжеском окружении, чем он сам. Не любил и своим людям говаривал: «Больше меня никто о вас знать не должен, иначе как мне своё государское дело справлять? А вы о своих людишках всё знать должны, а те — о своих. Всяка голова полное понятие о своём тулове должна иметь, и потому, если что утаите от меня даже в малости, будете изгнаны немедля, и тако же от своих людей требуйте!» И вот издалека, от отца Нила, с самого Белоозера, приходит человек и говорит о делах, которых великий князь под своим носом не видит. Многовато берёт он на себя! Сдержался, однако, Иван Васильевич, только хмуро поторопил: