Читать «Любимец Израиля. Повести веселеньких лет» онлайн - страница 123

Шарах! Двойная автобусная кишка прижала меня к бордюру, а там переднее колесо попало в канаву.

Я – в одну сторону, велосипед – чуть ли не под колёса, а футляр со скрипкой, торчащей из рюкзака за спиной, больно ударил по голове.

Тель-Авив!

Настроение испортилось… Но ненадолго. Такой день сегодня! И десяти минут не пошакалил, как кто-то бросил в футляр бумажку. Развернул – пятьдесят шекелей! И хотя за последующие два часа накидали всего шекелей двадцать, я уже улыбался до самого дома. Пятидесятку-то бросили именно за "Песнь Абая". Не за ту, про которую рассказывал Юра, а за настоящую. Авторскую на сто процентов. «Черноокая» называется!

Магическая мелодия, господа!..

(Звучит песнь Абая.)

Письмо седьмое

Кто-то пашет, кто-то ест!

Не надо иметь семь пядей во лбу и быть Шерлоком Холмсом, чтобы смотреть и видеть простые и очевидные вещи. Когда в очередной раз начали перемывать кости Кобе, я прямо и, по-моему, понятно говорил старичкам моего двора:

– Драгоценные! Он таки и довёл дело Ленина до конца. Правда, тот в конце жизни, похоже, начал понимать, что не туда заехал, но было уже поздно. Структура, им же созданная, в полном соответствии с законом "Что посеешь, – то и пожнёшь!" его же и накрыла. И то, что получился пшик, так это для науки тоже результат. А для вас, конечно, радости мало. Что ж вы хотите, сталинцы вы мои вчерашние? Нельзя никого загонять в стандартное счастье, как баранов в стойло, вырезая несогласных!

Когда же костерили Сахарова и те же старички потрясали кулачками перед транзисторными приёмниками, я чуть не заплакал. От жалости к ним у меня даже горло перехватило.

– Это же совесть народа! Ваша совесть! – просипел я в сердцах и услышал в ответ:

– Он еврей! Он не Сахаров, а Цукерман! Ты на его рожу посмотри! Вылитый Иуда Искариот!

– Да пусть хоть негр преклонных годов! – сипел я натужно. – Совесть – не национальная принадлежность! И потом, почти все настоящие интеллигенты к старости становятся похожими на картинных евреев. У академика Лихачёва тоже лицо было к старости почти библейское, а уж он-то по паспортным данным и генеалогии – русский из русских…

Но особенно меня расстроила близорукость старичков и первого и последнего президента СССР, когда он, отвергая экономическую программу Явлинского и благословляя программу Гайдара, похерил и Советский Союз, и себя, а старички с тем же жаром обхаяли и обсмеяли и "500 дней", и её автора. В своё время они так же проклинали Солженицына и его произведения, не видя в глаза ни того ни другого. Слава Богу, почти все пока ещё живы, и разрешите мне, дорогие мои старички, ещё раз сказать, что я думаю по поводу всей этой дурацкой кутерьмы в России и вокруг неё – на территории бывшего СССР.