Читать «HOMO Navicus, человек флота. Часть первая» онлайн - страница 60

Хотя он и громко вопил, но расстояние между нами увеличивалось, катер шел ходко, поднимая бурун, и окончание фразы растаяло где-то за его кормой.

Мы удивленно стояли, провожая начальство взглядами и чувствуя легкую обиду за предпоследний пассаж: мужеложство на нашем корабле никогда не практиковалось.

Потом подняли якорь и с легкой душой устремились домой, на Камчатку, урезав расход воды и радуясь, что захода во Владивосток не будет. Майборода хотел сачком для ловли летучих рыбок выловить фуражку (чего же зря добру пропадать!) и попросил командира подойти чуть поближе. Тот почему-то не согласился и обругал Майбороду нехорошими словами, пообещав сделать из него Январь-бороду. Тот испугался и весь переход от командира прятался.

А бороды командир, озверев по непонятной для нас причине, приказал сбрить немедленно, всем. Сам лично контролировал. Процесс был длительным и болезненным. Попробуйте удалить четырех-пятимесячную бороду, когда пресной воды нет, а в вашем распоряжении только ножницы и тупая, заржавевшая от влажности и невостребованности бритва «Нева» черной стали. Никогда не брились на сухую? Ну и не пробуйте. Отсеки были завалены безобразными клочьями разномастных волос, еще несколько минут назад бывших холеными, ухоженными бородами. Пришлось объявить большую приборку. Волос выбросили килограммов пятнадцать.

Поэтому ковер наш так у зама и остался. Не состоялся конкурс. Мы потом думали, кто в этом виноват, и сообща решили, что Майборода. И зачем ему та фуражка понадобилась?

И еще одна проблема возникла. Пару дней экипаж друг друга узнать не мог и пугался. Идешь по отсеку, а навстречу тебе жуткая морда в боевой индейской раскраске: подбородок и щеки, все в порезах, молочно-белые, все, что выше, смуглое, почти черное, носы красные и облезшие. То ли в марлевой медицинской повязке с прорезью для губ идет военнослужащий, то ли морду намылил, а смыть нечем. Особенно безобразно почему-то выглядела припухшая белая верхняя губа. Со временем, правда, привыкли, даже по имени друг друга окликать начали.

Потом все успокоилось и вошло в привычную колею.

Зам объявил конкурс на лучшее окончание последней адмиральской фразы, так и не услышанной нами, и все семь суток до Камчатки мы веселились, слушая ее варианты.

А помощник был наказан. Не за «бороду», а как инициатор. И за допущенную неточность в мелочах. Сам же говорил о единообразии, а полоски-то на «форме» шли как? Правильно, и вдоль и поперек, а это уже не единообразие, извините, а форменный флотский бардак.

Искусство – великая сила

Мы стояли в Петропавловске, ожидая очереди для постановки в заводской ремонт после тайфуна. Как всегда, днем народ бегал по штабам, складам, техническим отделам и мастерским, а вечер был свободным.

Из одного такого похода бычок-минер принес непонятную штуковину и озадачил всю кают-компанию. Это был цилиндр, с выпуклыми блестящими цифрами, рисками на корпусе и ручкой сбоку. Поставил ее на стол, а сам убежал. Офицеры собирались на ужин. А тут стоит и блестит какой-то незнакомый прибор, да еще и с ручкой. Как не покрутить, кто ж удержится! Мы весь вечер ему посвятили. Когда ручку крутишь, что-то щелкает.