Читать «Яд персидской сирени» онлайн - страница 42

— Ну… — задумался Добродеев. — Канапе «Тутси», например.

— Канапе… только не надо выпендрежа. Какие ж это канапе? Это большие полновесные бутерброды. Эрик!

— Бутерброды «Тутси», — сказал Эрик.

Монах засмеялся:

— Фантазеры вы, ребята. Давайте «Летающая тарелка». Фирмовый Митрича «Летающая тарелка». Митрич, как тебе?

— Можно.

— Несъедобно, — сказал Добродеев. — Надо передать вкус. А от тарелки вкус железа.

— «Энэло-деликатес», — сказал Монах. — «Детинец с маринованным огурчиком», «Салями-пикуль плюс»!

— «Проглоченный язык»! — сказал Добродеев.

— Красиво! Или «Откушенный палец».

— Как-то это тоже не очень съедобно… — пробормотал Митрич, представив себе меню с «Откушенным пальцем».

— Не боись, Митрич, это мы так прикалываемся и упражняем фантазию, — успокоил его Монах. — Мы же не людоеды какие-нибудь. «Фирмовые Митрича» — вполне передает идею и дух.

— Так вы будете искать? — перебил Монаха Эрик. — Вдруг она выйдет на связь, что сказать?

— Скажи, что буду, — решился Монах. — Ближнему надо помогать. А то я как-то уже подзабурел без дела.

— Ура! — обрадовался Добродеев. — Значит, остаешься?

— На пару недель, не больше, — сказал Монах, выставив палец.

— Прекрасное решение, Христофорыч! Предлагаю накатить за Детективный клуб толстых и красивых любителей пива! — Добродеев стукнул краем кружки кружку Монаха.

— За клуб! — Монах поднял кружку.

— А можно, я тоже? — спросил Эрик.

— Пива?

— Нет, в Клуб с вами. Можно? — Он смотрел на них умоляюще.

— Ну… — Монах пропустил бороду через пятерню, — с испытательным сроком разве. Как, Лео?

— Членом вряд ли, габариты не те, — строго сказал Добродеев. — И пива не пьет.

— Может, определим его волонтером? Согласен, мой юный друг?

Эрик кивнул.

Глава 11. Чужой сон

— У тебя усы, — сказал Тим немного погодя. Осторожно снял губами молоко, и они снова обнялись. Кровать затрещала, принимая их в себя. Под тяжелым тканым лежником оказался сенник, оглушительно шуршавший. Неподъемные, как перины, подушки светили красными боками через прошвы из жестких домотканых кружев.

— Тише, мышей разбудишь! — Ника так и покатилась.

— Пусть смотрят, — ответил Тим. — Я тебя люблю!

— И я тебя люблю! На всю жизнь!

Кровать качалась в такт, сено шуршало, и мыши, если они были здесь, испуганно притаились в норах.

Они уснули, оба одновременно, словно провалились. И проснулись глубоким вечером. Светло-синее небо заглядывало в слепое оконце, дрожала в правом углу звезда. Дверь была распахнута настежь, со двора тянуло непривычными запахами травы, грибов и земли.

Они долго, до самой ночи, сидели на лавочке во дворе. Перед ними на столе горела свеча в банке, и столбом вилась всякая летающая живность.

— Хочешь молока? — спросил Тим.

— Нет. Это вовсе и не молоко.

— А что?

— Неизвестно. Молоко такое не бывает. Может, сироп из одуванчиков и дикого шиповника. Тим, ты чувствуешь, как здесь тихо! И звезды! Таких звезд тоже не бывает. И вообще, весь этот мир существует только в нашем воображении. И пока мы спали, его просто не было. Ни Любы, ни Любки, ни пчел. Никого!