Читать «И снова я к тебе вернусь...» онлайн - страница 178

К обеду пришла очередь нашего шкафа, а потом и Катькиного. Набралось огромное количество вполне приличных вещей, два огромных мешка из Икеи. Оставался последний рывок — прервать цепочку бездумных дарений и вынести все ненужное в мусоропровод; что до одежды — отнести Оксанке; та найдет кому пристроить.

Я выставила пакеты в коридор, и тут осенило. К Оксанке не поеду и не буду ничего выбрасывать. Когда работаешь на двух работах, снимаешь комнату в коммуналке и растишь двух пацанов, то знаешь, куда пристроить самую ненужную вещь, как продать или кому передарить.

Я запихала в багажник несколько огромных пакетов и поехала к иванцовской подруге. Среди Катькиных старых вещей была пара спортивных костюмов, вполне подходящих для мальчиков, а еще несколько пар кроссовок и три куртки. Подруга оказалась на месте, долго благодарила и плакала. Рассказала, что пришлось сменить работу — прошлая фирма обманула и не заплатила за последние два месяца. Уже на выходе я достала из кошелька десять тысяч.

— Это на мальчишку Иванцовой.

— Елена Андреевна… я ж разве не сказала? В детдоме он, уже неделю. Мне не потянуть, сами видите. А забрать некому, это точно. Сначала думала папашу найти; да на кого грешила, тот уже от пьянки помер.

— В каком детдоме?

— Тут недалеко, на Ваське. Я была на днях; там хорошо, и кормят нормально, и учителя хорошие.

— Говорят, теперь во всех детдомах прилично. Волонтеры, обеспечение, питание, и все такое.

— Елена Андреевна, вы ж сами видите. Куда мне двух пацанов, не потяну.

— Да вы что, Света, даже не думайте! Я и в мыслях не допускаю о вас ничего плохого. Не падайте духом, с работой все наладится. Буду стараться появляться раз в месяц. Если что-то надо, звоните чаще.

— Да вы и так мне много помогли, не надо больше.

— Ничего я не сделала, потому что мне это было нетрудно. А вот вы на самом деле человек.

Бедная Света стояла на пороге и плакала. Она была похожа на старую усталую лошадь — большая, широкая; дотронешься — одни жилы, никакой елейной пухлости.

Я вышла из подъезда, села в машину и подумала о том, что жизнь — крайне непредсказуемая вещь. Первый раз за много лет мне понадобилось позвонить Оксанке в воскресенье вечером, причем по очень важному делу. Тут же почувствовала стыд и неловкость; в нашей дружной компании никто никогда не воспринимал Оксанку серьезно. А теперь она была мне нужна — все потому, что только Оксана знала потайные входы и выходы большинства детских домов этого города. Слава богу, долго объяснять не пришлось, она тут же собралась и выехала из дома; мальчишку нашли без труда, принесли несколько конструкторов, немного теплой одежды. Грустный, отчаявшийся мальчишка, очень худенький и совсем белобрысый; увидел меня и тут же расплакался. Значит, помнит все — мамину больницу, ее последние дни, мои приходы к ним домой. Посидели, съели по мороженому, собрали большого «Бионикла», и вот уже восемь вечера — настало время собираться спать.

В спальню нас с Оксанкой не пустили; мы помахали мальчишке через стеклянную стену и пошли к выходу. По длинным коридорам разносился запах творожной запеканки вперемежку с вечной хлоркой; как обойтись без дезинфекции, когда вокруг столько маленьких детей, не сильно обученных правилам гигиены. Сели в машину, и тут настал наш черед плакать. Малышей было много, большинство сироты с рождения; один только Пашка — вырван из дома, от любящей матери, умиравшей на его глазах.