Читать «Благодарение. Предел» онлайн - страница 8

Сердечная привязанность к Истягину переходила временами в презрение, чуть ли не в озлобленность, отчего самому становилось неприютно. Дважды плакал Булыгин по нем: когда посчитали Истягина, исправлявшего руль лодки, погибшим и ушли — и другой раз плакал уж слезами радости, получив от него письмо с фронта. К тому времени Булыгин вернулся с запада на Тихоокеанский флот.

Долго находиться рядом с Истягиным бывало хорошо, а иногда — неуютно, тревожно. И сейчас, как только Булыгин вспоминал лицо и особенное выражение глаз Истягина, в душе его «поднимались магнитные бури». Странной любовью любил он этого человека, находившегося сейчас в носовом отсеке.

А тут, в центральном отсеке, шла повышенная боевито-деловая жизнь. Тут были бригадные флагманские специалисты всех боевых частей — механик, штурман, связист, минер, артиллерист. Да еще офицеры из штаба флота двух наиважнейших отделов — оперативного и разведки. Образованные, умные, физически и духовно здоровые. Привычно сносили тесноту, как и повышенную боевую готовность, вот уже много лет. С таким соседом, как Япония, не задремлешь, не развесишь уши. Булыгин все знал, ибо тут родился, рос… Захватив Маньчжурию, Япония вынудила дальневосточную армию и Тихоокеанский флот жить по жесткому режиму. Серьезная служба! Когда немец почти полностью закрыл Балтику, а Черноморский флот отошел на юг и притулился в Поти, стали на ТОФ прибывать моряки — черноморцы и балтийцы. Зиму походили подводники, признались со вздохом: нелегко. Возможно, успокаивали совесть тихоокеанцев, переживавших гибель братанов на Балтике и Черном море, попрекая себя, что вот-де они не воюют. Правда, не только морская пехота была отправлена на запад с ТОФа, но и лодки через Тихий — Панамский канал — Атлантику на Север. А когда очистили от немца Новороссийск, несколько «Малюток» с командами уехало на железнодорожных платформах на Черное. Один из командиров, Хомяков, в первый же выход на неприятельские коммуникации Крым — Констанца гробанул транспорт с семью тысячами завоевателей. Героя получил. А как же иначе? Сколько своих солдат потеряешь, чтобы в наземном бою выбить из строя семь тысяч неприятелей?!

«Если бы не дурацкая правдивость моя насчет жены Истягина, — думал Булыгин, — пошел бы в отсек носовой, поговорили бы: на Хоккайдо. Сколь упоительно самому брать инициативу с первого часу, Антоша! Теперь мы — мастера!»

На лицах моряков — молчаливое ликование, пригашаемое строгостью, сознанием исторической важности событий.

Радость Булыгина поубавилась: на третьи сутки хода комсоставу сказали, что десант на Хоккайдо отменяется. Никто не знал почему. Не был согласован с союзниками?

Лодки разделились на три группы: одни потянули на Южный Сахалин, другие подальше — к Курилам, флагманская повела свою бригаду к Корее, круто повернув на юго-запад.

В отсеках флагманской регенераторы едва справлялись — омолаживали обескислороженный воздух. На висках контр-адмирала Чабанова вздулись вены.