Читать «Африка: Сборник» онлайн - страница 151

Рядом стояла белая женщина в черном костюме, окончательно запарившаяся. У нее был мученический вид, и она без конца повторяла:

— Но… но… но негритюд…

Вскоре они снова увидели доктора Окочу. На нем был французский костюм из шерсти с нейлоном, плотно облегавший фигуру. Он тоже изнемогал от жары. Когда он улыбался, отчетливо обозначался остов его лица. Чувствовалось, что он слегка навеселе; был возбужден, громко смеялся и расхаживал по залу, беседуя со студентами, заинтересовавшимися его творчеством.

Там, где находилась картина Омово, стояла тишина. Никого, кроме мужчины в штатском и нескольких сопровождавших его лиц, там не было. Вдруг произошло что-то непостижимое. По толпе прокатился ропот. Наступила тишина, лишь кое-где нарушаемая шепотом. «Балтазаров пир» принял до смешного напыщенный характер.

Директор галереи выскочил на середину зала и дважды громко объявил:

— Прошу господина Омово немедленно подойти сюда.

Кеме стал протестовать. Омово, пораженный, застыл на месте. В голове проносились какие-то отрывочные мысли. Потом на смену им пришло чувство страха и душевной тоски. Отвращение к собственной беспомощности. Безграничная тьма. Вместе с Кеме он молча подошел к директору, который повел их туда, где висела картина Омово. Там царила мертвая тишина. Черная тишина, заставляющая молчать. Множество глаз устремилось на Омово. Люди подталкивали друг друга. Человек в штатском говорил что-то об издевке над прогрессом нации, о посягательстве на национальное единство. Дважды щелкнула фотокамера.

— Вы можете подождать в сторонке, — сказал, обращаясь к Кеме, какой-то человек с очень темной кожей.

— Я сотрудник «Эвридэй Таймз», — объяснил Кеме и предъявил удостоверение.

— Ну и что! Подождите вон там!

— Не беспокойся, — сказал ему Омово. — Займись своими делами.

В комнате было несколько стульев, выкрашенных в черный цвет, но сесть ему не предложили. Директора здесь не было, только люди, пришедшие с Омово.

— Почему ты нарисовал именно это? — строго спросил человек в штатском.

— Я просто рисовал. Рисовал то, что мне хотелось.

— Ты реакционер! Ты хотел поиздеваться над нами, да?

— Я читал сообщения в газете. Я слышал споры по этому поводу. У меня возникла идея. Возникла потребность воплотить ее в картине, вот и все. Вы же, зрители, усмотрели в картине то, чего в ней нет. Это всего-навсего картина.

— Ты реакционер! Ты высмеиваешь нашу независимость. Издеваешься над нашим грандиозным прогрессом. Мы — великая нация. А ты издеваешься над нами.

— Я не реакционер. Я обыкновенный человек. Я работаю. Я каждый день штурмую автобус, но меня оттирают. Я каждый день хожу мимо этой канавы. Я несчастен. Мать у меня умерла. Братьев прогнали из дома. Ваши слова не соответствуют действительности. Я обыкновенный человек. Просто взял и нарисовал картину, только и всего.

— Ты бунтовщик! Почему ты обрил голову?