Читать «Чтобы человек стал Богом» онлайн - страница 13

Добавим ещё то, что «отказ части церковных властей признать сверхъестественными «мистические» опыты Терезы Нойман» не является таким уж категорическим, так как 6 июня 1971 года епископ Ратисбон распорядился о проведении канонического расследования. Напротив, мы, в целом, противостоим насколько можно интерпретации свидетельства мистиков через чисто сверхъестественное, как будто было возможно мистикам «видеть» или «слышать» всё, что происходило, даже сверхъестественное, без какого-либо взаимодействия с их собственной психикой: как будто сам опыт союза с Богом в мистике единения с Богом не принимал от человеческой психики никакой особой окраски, и при последнем рассмотрении союз с Богом осуществляется только в одном Боге без всякого реального союза, в самом мистике, между божественным и человеческим. Но это совсем не является, как нам кажется, смыслом христианства!

Отсюда вытекает то, что интерпретация свидетельства мистиков не является простой. Без всякого сомнения, вклад психологов и психоаналитиков может быть очень ценным, как для выявления случаев ложной мистики, так и для интерпретации этой постоянной и неразрывной смеси божественного и человеческого, которая непременно является подлинной мистической жизнью, даже если мы можем достичь только человеческой точки зрения.

Но не следует более забывать, что каждый человек спасается, по крайней мере, в силу своего доброго участия в выполнении определённой миссии рядом со своими братьями. Среди святых миссия мистиков очень близка миссии пророков или апостолов. Первая группа апостолов определила подлинность свидетельства святого Павла, который познал Христа только через мистический опыт. Святой Павел стал в полном смысле слова Апостолом! Это тоже действие Божие, которое продолжает действовать через людей после Христа так же, как и до Него. Правильно утверждать, что мистики ничего не добавляют к Откровению. Но часто они понимают лучше теоретиков, так как они переживают более интенсивно откровенную тайну и в этом, конечно, хоть отчасти их миссия среди нас, особенно, на Западе, состоит в возвращении к сердцу тайны каждый раз, когда умозрительные построения угрожают нам отвлечением от неё.

Уточним ещё раз, что с этой точки зрения нам представляется в значительной степени искусственным желать выделить тех мистиков, кто особенно соответствует «народной» религии, любящей необычные явления, от тех, кто принадлежит к «великим мистическим традициям» и кто более сдержан и интеллектуален. Можно увидеть в этом просто разницу темпераментов, выбранных Богом для выполнения различных миссий. Но пусть послание тех и других является в основе одним и тем же — отвлечённые богословы, официально признанные, не ошиблись, оказав одинаковое недоверие и тем и другим, предав их забвению.

Не могло быть и речи в произведении, столь кратком, об оправдании каждый раз одной интерпретации перед другой, или даже о выборе или использовании того, а не иного свидетельства. Повторим следующее: в этом лабиринте мистических переживаний нить Ариадны, за которой мы следовали, является богословием великих учителей Церкви и именно первоначальной Церкви, мистической Церкви и Церкви Востока. И здесь две традиции, Востока и Запада, проявились для нас как удивительно взаимно дополняющие и способные к взаимному просвещению: богословская традиция Востока (усовершенствованная, исходя из мистического опыта, опыта часто невыразимого) и мистическая традиция Запада (к несчастью, игнорируемая спекулятивным богословием Запада, свидетельство которого настолько убедительно, насколько оно не соответствует тому, что было в то время официальным богословием на Западе).