Читать «Семья мадам Тюссо» онлайн - страница 45

— Да, я сын… А кто из нас женщина, интересно? Не соображаешь, что мужику в этих делах, как бы это сказать… Несподручно? Как я буду… Ну, весь этот обиход…

— Нормально будешь. Как все. Деление по гендерному признаку в данном случае неуместно. Если не можешь, то сам себя заставишь. Если не умеешь, научишься. Потому что так надо, потому что другого выхода нет. Да мама и не настолько беспомощна, как ты себе представляешь. Тем более ты же сейчас почти безработный, Юлик! У вас в редакции третий месяц зарплату не платят!

— Откуда ты знаешь?

— Мне Ольга сказала.

— Ну, не платят, и что… Сейчас не платят, позже заплатят… И вообще не проблема — новую работу найду.

— Ты сначала найди, потом рассуждай.

— Да как, как я ее найду, если за мамой горшки выносить буду? А мне семью кормить надо, между прочим!

— Ты? Семью кормить? И когда ты ее кормил? Да если б не Ольга…

— Все, хватит! Это уже не твоего ума дело! Не лезь в мою семейную жизнь! Сначала свою семью заведи, потом чужие отношения комментируй, кто кого кормит!

— Я ничего не комментирую, я просто хочу прояснить нашу с тобой ситуацию, вот и все.

— А я тебе говорю — нечего выяснять. Не буду я за мамой горшки выносить, поняла? Сама выноси! А мне этого добра не надо… Мне его дома хватает, уже вот где стоит…

Он чиркнул ребром ладони по горлу. Потом опустил руку, подумал немного и поднял руку еще выше, до уровня глаз. Потом еще выше… И глянул на Жанну из-под козырька ладони совсем уж отчаянно:

— Вот оно где у меня, поняла? С головой накрыло! Как Ольга тещу перевезла, я ничего, кроме горшков, и не вижу! Вся личная жизнь — один сплошной горшок!

— Не ори, мама услышит! — с досадой махнула рукой Жанна.

— Я не ору… Тут ори, не ори, а переезжать все равно тебе придется, Жанка.

— Я не могу, Юлик. Не могу. Понимаешь, сейчас у меня такое положение…

— Да знаю я твое положение. Максим жениться не хочет, да?

— Нет, не в этом дело…

— Одного его не хочешь оставлять? Боишься, место займут?

— Да нет же! Хотя ты прав, да… Но все равно — не в этом дело. Просто я сама не могу… Не выдержу… Не знаю, как тебе объяснить, чтобы ты понял…

Она не успела ничего объяснить — оба вздрогнули от голоса Елены Максимовны, тяжелым эхом просочившегося на кухню:

— Жанна! Юлиан! Подойдите ко мне, слышите?

И оба подскочили со стульев, как школьники, затолклись у двери. Юлик успел прошипеть злобно, когда гуськом шли по коридору в сторону спальни:

— Почему дверь на кухню неплотно закрыла? Слышно же все, наверное.

— А кто тебя заставлял орать? — таким же злым шепотом ответила Жанна. — Я нормально говорила, а ты орал как резаный… Конечно, мама все слышала.

Вошли в спальню с виноватыми лицами, Юлик спросил первым, стараясь придать голосу интонацию деловой озабоченности:

— Ты нас звала, мам? Тебе что-нибудь нужно?

Елена Максимовна, не моргнув, потрясенно смотрела на сына. Потрясение было явно преувеличенным, скорее для острастки, чтобы сын глубже нырнул в пучину осознания собственного ничтожества. Еще к потрясению прилагалась пауза — довольно длительная. В паузе предлагалось гореть стыдом и корчиться совестью, и снова нырять в пучину. В детстве, помнится, во время такой материнской паузы они с успехом все это и проделывали.