Читать «Высоко над страхом» онлайн - страница 2

«Я тут сопьюсь, — мрачно думал Иван, размашисто шагая к кассе. — Я не понимаю, как можно тут жить и не пить. Что еще здесь можно делать тусклыми темными нескончаемыми вечерами? Господи, я даже никогда не думал, что можно жить именно так».

Пьяных вокруг действительно было очень много. С момента приезда Корсакову еще ни разу не попались мужчины, которых можно было бы назвать окончательно трезвыми. В первые дни его это сильно удивляло. Так сильно, что он сгоряча даже уволил трех сотрудников, явившихся на работу с запахом перегара. Через неделю он заподозрил, что такими темпами вскоре вообще останется без кадров, и репрессии притормозил, а спустя еще неделю начал по вечерам покупать заветную чекушку, чтобы хоть на время забыться.

Приобретя стандартный набор того, что здесь считалось едой (полуфабрикаты тут не держат, это же очень дорого, никому не по карману), в том, что здесь называлось супермаркетом, Иван снова залез в машину, кряхтя, как древний старик. Автомобиль, впрочем, кряхтел тоже. Ему было неуютно и грустно под декабрьским дождем. Впереди была ночь, которую нужно было пережить в чужом, холодном, недобром дворе. Из стычки с ночью нужно было еще выйти победителем и с наименьшим ущербом, коим могли считаться снятые «дворники» или оторванное зеркало. Каждое утро, одергивая пыльную штору, Иван готов был увидеть остов своей сгоревшей машины, или снятые с нее колеса, или разбитое боковое стекло, но пока обходилось, тьфу-тьфу.

С размаху угодив в очередную бросившуюся под колеса яму, он снова чертыхнулся и свернул с центральной «парадной» улицы, носящей имя Советская, налево, в сторону дома, в котором он снимал квартиру. Этот дом, девятиэтажный, многоподъездный, из белого кирпича, считался одним из лучших в городе. Когда-то здесь давали квартиры врачам и учителям, заодно в доме обосновались парочка адвокатов, районный прокурор и несколько сотрудников отдела полиции, так что за то, что машину еще не сожгли и не изувечили, по всей видимости, нужно было говорить спасибо именно им.

Во дворе в сентябре вовсю цвели клумбы, детишки резвились на нераскуроченной горке и лазалке, у подъездов стояли аккуратные лавочки, так что, закрыв глаза, можно было представить, что ты дома, в ясном, светлом, прозрачном Питере, просто не в его центре с клодтовскими конями и филигранной роскошью старинных зданий, а на окраине, в одном из рабочих районов.

Вот только, чтобы добраться по ямам и лужам в свой двор, нужно было проехать мимо разрушенных, заброшенных кирпичных зданий — бывшего общежития местного техникума, закрытого еще в суровые девяностые и скалящегося разбитыми окнами, а также недостроенного и брошенного дома для сирот, с окон которого когда-то украли рамы и, кажется, даже разобрали перекрытия. Деревянные ветхие дома, уже расселенные, готовые к сносу, но не сносимые из-за недостатка денег в бюджете, довершали картину полного распада. Примерно раз в неделю какой-нибудь из них горел, поджигаемый разводящими огонь бомжами или вечно обдолбанными подростками, которых, казалось, никогда не искали родители.