Читать «Катон» онлайн - страница 497

"Ну и пусть, - отмахнулся Сократ, - лишь бы палач делал свое дело и давал мне яду и два, и три раза".

Катон улыбнулся. Ради дела он тоже готов принять смерть многократно.

"Философ всю жизнь совершенствует душу и подавляет низменные потребности тела, - утверждал Сократ, - а смерть и есть отделение души от тела", - то есть она является идеальной целью философа.

Катон, будучи римлянином, представителем цивилизации, великой своим гражданским духом, не очень-то верил в обособленность души от земной жизни. Платон полагал, что разумом мы постигаем чистую идею, суть всех вещей и процессов, каковые являются лишь слепками с божественной формулы, а чувственное восприятие только искажает картину мира. Но Катон отдавал себе отчет в том, что его душа взята не с небес, а соткана из тысяч подвигов, страданий и доблестей римского народа. Так и должен был понимать суть вопроса стоик, поскольку эта философия утверждает, что все в мире от мала до велика пронизано космической душой. Он не верил в возможность отделения души от тела, но все-таки надеялся в каком-то виде сохраниться в мире. Продолжить же свое существование за пределами жизни он мог только так, как вели посмертное бытие его предшественники, которые наполнили своими мыслями, чувствами и делами душу самого Катона. Поэтому он всегда и жил так, чтобы своею жизнью одухотворить потомков.

Тем не менее, рассуждения Платона, вложенные им в уста Сократа, радовали Катона игрою мысли, богатством образов, наблюдений и обобщений.

"Малого стоит воздержание от телесного удовольствия ради сохранения возможности получать еще большие удовольствия в будущем, воздержание от дурного ради худшего, - читал Катон и причмокивал от одобрения, - нет смысла разменивать их одно на другое такое же, словно монеты. Есть лишь одна правильная монета - разумение, лишь в обмен на нее следует все отдавать, лишь в этом случае будут неподдельны и мужество, и справедливость".

Возвысив душу саму по себе, Платон, естественно, приступил к обоснова-нию возможности ее автономного существования. Его доказательства были не столько убедительны, сколько величественны, утверждая о бессмертии души, они и воздействовали в первую очередь на душу, как бы призывая ее восторжествовать над смертью. Впечатление от них было таким сильным, что даже у Катона зародилась некоторая надежда вознестись в высший мир, где "в храмах обитают сами боги". Однако "верно ли я старался и чего достиг, можно узнать точно, лишь сошедши в Аид", - говорит философ. Каждому, увы, приходится самостоятельно решать задачу о сошествии в загробный мир.

"Ну пора мне, пожалуй, и мыться: я думаю, лучше выпить яд после мытья и избавить женщин от хлопот, - сказал Сократ, закончив теорию, - не надо будет обмывать мертвое тело".

"Как хорошо, что я вовремя сходил в баню", - с удовольствием подумал Катон и в подробностях вспомнил тот предвечерний час, когда он принимал ванну, казавшийся ему теперь неизмеримо далеким.

"А как нам тебя похоронить?" - спросил Сократа один из его собеседников. Сократ высмеял нерадивого ученика, который так и не понял, что хоронить он будет лишь тело философа, но никак не его самого. Однако для Катона этот вопрос не был праздным. С римским почитанием мертвых он не мог не сожалеть о том, что его прах останется в Африке. С горечью подумав об этом, Марк представил себе Рим с его холмами, храмами, трущобами и почти круглосуточным гамом на площадях и улицах. "Более всего в Риме умирают от невозможности выспаться из-за шума", - писал позднее Сенека. Катона тоже раздражал нескончаемый гвалт простолюдинов и праздной аристократической молодежи, однако в тот момент он готов был отдать половину жизни, если бы она у него была, за то, чтобы на несколько мгновений окунуться в суету форума. Воспоминание о родине оказалось настолько острым, что сердце защемило, как от раны, и Марк снова взялся за трактат Платона, прибегнув к нему как к самому действенному средству для ус-покоения души.