Читать «Тиберий» онлайн - страница 33

— Иные медлят делать то, что обещали, а ты медлишь обещать то, что уже делаешь! — дерзко бросил другой.

Бунт нарастал, в зал выбрасывались самые противоречивые реплики.

Вдруг Тиберий усмехнулся и немигающим взглядом обвел сенатские ряды. Все разом замерли, словно узрели лик Медузы Горгоны, внезапно явившейся сюда из греческого мифа. Тиберий узнал все, что ему требовалось, и расстановка сил теперь для него была ясна. Он четко представлял, чего можно ожидать от этих людей всех вместе и чего — от каждого порознь.

— Мне все понятно, — вставая, объявил принцепс, но голосом облек свое заявление в такие тона, чтобы окружающим ничего не было понятно, и в холодном мраке неизвестности им бы чудились химеры.

Сенаторы сознавали лишь свой провал и чувствовали вину перед страшным непредсказуемым тираном, но не могли представить последствий происшедшего.

— По сути мы говорим об одном и том же, — продолжал Тиберий. — И вы, почтенные отцы-сенаторы, и я, ваш слуга, отмечаем сложность и многогранность задачи государственного управления.

Далее принцепс в своем стиле полчаса плел паутину словес, топчась на одном смысловом моменте, а когда сенаторы уже готовы были взмолиться о пощаде на любых условиях, он вдруг круто подытожил:

— Мы должны действовать совместно. Я понял, что обязан помочь вам, дабы не пропал даром богатый опыт божественного Августа, заботливо переданный им мне. Я вверяю себя со всеми своими знаниями и практикой сотрудничества с Цезарем Августом, вам, отцы-сенаторы, и обещаю, что приму должные меры к тому, чтобы ни одно из начинаний Августа не осталось в пренебрежении. Я буду служить Отечеству до тех пор, пока вы, отцы-сенаторы, не решите, что настало время дать покой и моей старости.

Этой речью Тиберий накинул петлю на шею сенату, но последней фразой вдруг резко ослабил узел и воскресил хилую надежду.

Итак, Тиберий занял место Августа, волею сената он оказался признанным столь же авторитетным и значимым для государства лицом. Кроме того, ему удалось внушить сенаторам представление, будто он хитрее их всех вместе взятых, а также зародить в них чувство вины перед ним за неразумность исходных предложений и несдержанность, злостные выкрики в ходе прений. Эту виновность своих оппонентов он в дальнейшем мог использовать, как школьный учитель — чуб непослушного ученика, за который его можно ухватить, чтобы задать трепку. В Риме у Тиберия более нет конкурентов, так как народ уже не являлся самостоятельной политической силой, а всадническое сословие изначально тяготело к принцепсу, тем более что Август создавал свой управленческий аппарат преимущественно из всадников.

Возвращаясь из курии, Тиберий мог быть вполне доволен и ходом, и результатом заседания, однако на душе у него было гадко. Он действительно хотел сотрудничать с сенаторами, быть для них лидером, а не царем. Они же вели себя, как трусливые собаки из уличной своры: когда к ним поворачиваешься лицом, они заискивающе повизгивают и льнут к земле, а стоит отвернуться и двинуться вперед, они бросаются сзади и злобно кусают за пятки. Его удручала перспектива взаимодействовать с этими людьми. Столкновение с ними не только тушит его творческий запал, но и вовсе убивает желание жить.