Читать «Тиберий» онлайн - страница 117

9

На следующий раз сенат обсуждал вопросы нравственности и борьбы с роскошью. Римляне уже более двухсот лет пытались сдержать наступление богатства на человека. Они отлично сознавали, кто тот монстр, который пожирает в людях все лучшие качества и оставляет лишь смердящую аморальностью алчность. Богатство овеществляет в себе выраженные в общественно значимом эквиваленте результаты жизнедеятельности множества людей. Когда эта гигантская пирамида возлагается на плечи одного человека, она сплющивает его, сколь богатырского телосложения он бы ни был. Внешний мир ему более не доступен. Этот человек погребен под руинами богатства. У раба, прикованного к галере, свободна мысль, раб богатства подчинен своему господину и душой, и телом, его разум — лишь арифмометр на службе у капитала, а душа — страх и тщеславие. В мире тотального рабства утратившие себя люди вступают во взаимоотношения уже не в качестве личностей, а только как собственники и состязаются друг с другом не талантами, а богатством.

Злорадный оскал богатства, называемый роскошью, всегда раздражал римлян. Но они не могли изменить социально-экономические условия, питающие корень зла, и лишь с негодованием срывали тухлые цветы с древа порока.

Еще во время Второй Пунической войны римляне ввели ограничения на использование драгоценностей и богатых одеяний. После победы развернулась кампания по расчистке дороги потоку роскоши. Причем самое активное участие в ней приняли женщины. Тысячами они сходились в Рим со всей Италии, чтобы вступить в войну с консулом Катоном Старшим. Несмотря на то, что Катон был выдающимся сутягой, способным очернить луну и солнце, эту битву он проиграл. Женщины добились права изводить друг дружку завистью к своим побрякушкам и лоскутам. Правда, и среди римлянок еще долгое время оставались Римлянки. Например, Корнелия, дочь Сципиона Старшего и мать трибунов Гракхов, говорила, что ее лучшие украшения — сыновья.

И всю свою последующую историю римляне пытались осадить взбесившегося дракона, однако безуспешно. Сила, которую они презирали, заставляла их презирать самих себя, но подчиняться ей вновь и вновь. Об отношении к богатству аристократии во времена Тиберия можно судить по высказываниям его современника Сенеки.

"Деньги не сделают тебя равным богу, у бога ничего нет… Все, что тебе достанется, непременно у кого-то отнято. А я желаю тебе распоряжаться самим собой", — пишет он, четко сознавая внешний по отношению к человеку и чуждый ему характер собственности.

Сенека и в открытую говорил об этом: "У такого-то красивая челядь и прекрасный дом, он много сеет и много получает барыша: но все это — не от него самого, а вокруг него. Хвали в нем то, что нельзя ни отнять, ни дать, что принадлежит самому человеку". "Есть ли что безумнее, чем восхищаться вещами, которые немедленно могут перейти к другому? Лошадь не становится лучше, если узда у нее из золота".

Критерием разграничения полезного для человека, его нормы, и вредоносного излишества римляне вслед за греками считали соответствие человеческой природе. Правда, само осмысление человеческой природы было далеко от истинного знания. Греки в объяснении сути человека исходили из идеализма. Римляне в республиканский период приблизились к пониманию социальной сущности морали, разума и стремлений личности, но затем, с деградацией общественной жизни, в империи, возвратились к идеализму. Испортив жизнь на земле, люди стали кивать на небеса.