Читать «Омуты и отмели» онлайн - страница 128
Евгения Георгиевна Перова
– Ммм, какой ты вкусный! Купался?
– Привет, душа моя.
– Ой, какой день-то…
– Да, красота.
– Лёш, а что я тебе сказать хотела!
– Что?
– Только это страшный секрет! Ты не скажешь никому, нет?
– Да что такое-то?
– Я тебя люблю! – Марина потерлась щекой о его плечо.
Лёшка засмеялся:
– Что это ты вдруг?
– В честь дня рождения! Ты забыл, что ли?
– Ой, не напоминай. Зря мы все в одну кучу! Была бы нормальная свадьба у ребят, а тут еще я со своим непонятным юбилеем. Пятьдесят пять – ни то ни се…
– Лёш, я не понимаю, что ты так переживаешь? Подумаешь, пятьдесят пять! Для мужика – это самый расцвет, а ты печалишься!
– Расцвет, скажешь тоже…
Леший вздохнул: он и сам не понимал, чем его так смущает эта цифра.
– И потом: главное, как ты сам себя ощущаешь. По мне, так тебе больше пятнадцати и не дашь. Ой!
– Это что ж такое, а? Что я, вечный подросток, по-твоему?
– А то нет!
– А тебе сколько тогда?
– Мне? – Марина задумалась, а потом, улыбнувшись одними глазами, сказала: – Тридцать.
Леший догадался:
– А мне тогда тридцать пять. И ни днем больше!
Он обнял Марину и медленно наклонился, глядя прямо в ее озерные глаза. И все замедлилось вокруг, а потом и вовсе замерло: облака, ветви деревьев, травы, птицы, жужжащие пчелы в цветах, белые простыни на веревке, плещущие на ветру… Марина плавно отклонила голову назад, подставляя Лешему полуоткрытые губы, и медленный взмах ее ресниц – как всегда! – окончательно свел его с ума. Крыльцо под ними качнулось, поплыло – потянуло речной свежестью, осенней прохладой, запахом палых листьев, машинным маслом, железом и табаком – кто-то курил на правом борту…
На правом борту того катера, что двадцать лет назад увозил их из деревни к новой жизни – подальше от черного омута, где чуть было не оборвалась жизнь Марины. Катер легко разрезал темную воду, оставляя пенный след. Уплывали назад заросшие лесом берега, забытые деревни на косогорах, ушедшие жизни, нечаянные смерти, несбывшиеся желания, разбитые мечты, горькие сожаления.
Марина с Лешим сидели на корме, где было не так ветрено. Он склонился к ней, чтобы поцеловать, как давно уже хотелось, – и все медлил и медлил, пытаясь прочувствовать, испить до дна, запомнить навсегда это мгновение перед тем, как он впервые в жизни коснется ее губ. Вот сейчас, сейчас! Еще чуть-чуть… Сейчас! Послушно шевельнулись в ответ Маринины обветренные губы. Медленно, нежно, долго погружались оба в медовое забытье, таяли, растворялись, не слыша грохота мотора, не ощущая легкой качки и сильного ветра, забыв обо всем…
Потом они долго сидели на крыльце, обнявшись и не открывая глаз: думали об одном и том же и вспоминали.
– Марин, – спросил тихо Леший, – а может, ничего и не было? Может, это все сон, а мы с тобой так и плывем по Кенже?
