Читать «Неруда» онлайн - страница 44

На улице Марури был захудалый студенческий пансион, где жили впроголодь, считая каждый грош. Неприглядная улица насквозь пропахла газом, рухлядью, пропыленным кирпичом и дрянным кофе. Запах этого кофе поэт ощутил сразу, едва сошел с ночного поезда, который привез его в столицу, где он хотел поступить в университет. Стоял март 1921 года. Впоследствии поэт вспомнит об этой улице с ее унылыми домами, где обитали незнакомые люди и полчища клопов. Осенью и зимой, когда с деревьев облетала последняя листва и они стояли голые, сиротливые, печальные, все вокруг становилось еще более неприбранным, серым, безотрадным.

Но поэт видит то, что другие видеть не могут, он по-особому воспринимает мир. Вот почему ему открылось чудо, которое не сумел открыть никто — ни до него, ни после. Этой скромной улочке являлись замечательные по красоте закаты… Ясновидящий предчувствует явление Пресвятой девы или Всевышнего. А Неруда, быть может единственный из всех, кто жил на этой неприметной улочке, восторгался полыхающим заревом, мгновенной сменой причудливых красок, игрой закатного света, который проникал в его комнату и угасал в краткие мгновенья. А может, свет — субстанция, основа основ не только для импрессионистской живописи, но и для поэзии? Или поэту казалось, что феерическое действо устраивал незримый факир?

Вспоминая студенческий пансион на улице Марури, Неруда говорит, что там он «написал куда больше стихов, чем раньше, хотя жил бедно и, понятно, ел куда меньше». Да… так можно и впрямь уверовать, что голодные, бедствующие поэты пишут больше и лучше!

Когда мне позднее довелось жить на улице Марури, каждое утро, в восемь часов, я провожал взглядом очень красивую студентку в сером берете, которая садилась в «гондолу». Она училась на историческом факультете Педагогического института, а со временем вышла замуж за Сальвадора Альенде… Мы с ловкостью акробатов влезали в обшарпанные автобусы и кое-как добирались до проспекта Испании. На этой остановке из дверей переполненного автобуса высыпали все студенты. Надо же! Кто назвал разбитые колымаги — «гондолами»? Вот она, сила поэтического воображения!