Читать «Неруда» онлайн - страница 381

Неруда продолжает диктовать свои воспоминания.

Получаю новое письмо, датированное 7 сентября 1972 года, с копией его обращения к Альенде, которого он называет «мой дорогой президент Сальвадор». В этом письме он предлагает, чтобы государство взяло на себя издание миллионным тиражом антологии его поэзии. Он заявляет, что и издатель Лосада (владелец авторских прав), и сам поэт отказываются от прибыли и гонорара в том случае, если издание будет целиком и безвозмездно передано в школы, профсоюзы и (о ирония!) вооруженным силам. Он просит президента написать к этой книге предисловие, а если это окажется невозможным, то разрешить напечатать послание, которое Альенде направил Неруде по случаю присуждения ему Нобелевской премии. В письме ко мне Пабло говорит о том же, но предлагает издать еще одну антологию, также массовым тиражом «по цене киоска». Он добавляет, что отказался от приглашений посетить Германию, Бельгию, Югославию и другие страны. Поедет только в Оксфорд, где его поджидает старый друг профессор Принг-Милл, восторженный поклонник и дотошный исследователь творчества Неруды. Он вкладывает также третье письмо, адресованное советнику президента Антонио Бенедикто. Тут страсть поэта к уточнению деталей доходит до англосаксонской пунктуальности. Он вновь повторяет указания, которые должны быть в точности выполнены при подготовке антологии. Он требует строгого соблюдения своих пожеланий, особенно в том, что касается знаков препинания.

«Я настаиваю на этом, потому что по опыту знаю, какие упрямцы корректоры. На обложках не должно быть ни фотографий, ни рисунков. Мне нравится только четкая и безупречная печать».

Однако снова все карты спутаны. В письме от 18 октября 1972 года он сообщает, что отъезд отложен.

«Среди прочих горестей, связанных с чилийской ситуацией и введением эмбарго на медь, я должен сообщить тебе еще одну дурную весть. У меня снова был тяжелый приступ той же болезни: я опять на долгие дни приговорен к зонду, уколам и антибиотикам. По мнению врачей, нужно снова сделать то, что они называют „чисткой“ и что в действительности является операцией под общим наркозом.

Кроме того, врач считает рискованным переезд по морю, потому что могут возникнуть осложнения, и советует мне лететь.

Я не могу лечь в клинику немедленно, поскольку должен участвовать в борьбе за медь и в конференции ЮНЕСКО, где выступлю в четверг 19 октября, хотя бы полумертвый.

26 числа того же месяца я иду на прием к Помпиду, чтобы обрисовать ему наше положение из-за эмбарго на медь.

Завтра днем я потащусь в Трибунал, потому что начинаются слушания защиты.

Итак, в больницу я отправлюсь 27 октября, на следующий день после визита к Помпиду.

Сегодня утром я послал тебе телеграмму с просьбой отложить митинг на стадионе до 2 декабря. Тогда у меня будет время, чтобы оправиться после операции и вылететь на самолете с двухдневной остановкой на отдых в Буэнос-Айресе.

Надеюсь, все это осуществится, и прошу тебя обратить внимание на то, что я хочу прямо из Пудауэля поехать в Исла-Негра и там подготовиться к выступлению с помощью Омеро, который приедет со мной. Само собой, очень важно, чтобы никто не знал о моей болезни. Теперь нужно хранить полную тайну.

Хотя я ничего тебе и не сказал, но понял, что ты имел в виду, когда говорил, что я не подам в отставку. Здешняя пресса, не ссылаясь на источник информации, объявила, что в Чили считают, что я подал в отставку. Это известие дорого обошлось мне при решении сложных ежедневных вопросов даже внутри посольства. Не хочу больше затягивать это письмо, в котором я хотел лишь сообщить то, что сообщил. Говорят, в клинике я пробуду неделю. Обнимаю тебя. Пабло».